Читать книгу 📗 "Патриот. Смута. Том 4 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич"

— Интересный человек. Поговорить хочу. И… — Я улыбнулся. — Мы на Руси не любим колдунов, если он действительно такой, то сожжем его.

Это я сказал специально. В целом, мне было плевать на этого гадателя, но чтобы отвести от себя всякие наветы в колдовстве, стоило проговорить что-то такое. А то уверуют татары, что я сам сын сатаны или как там у них дьявола зовут в Каране? В текущей ситуации оно мне не надо. Они уже мне не враги. Они уходят. Вот на севере, пускай кличут и чертом, и бесом, а здесь — лучше сформировать добродетельное впечатление.

Внук хана смотрел задумчиво. Выдержал паузу проговорил.

— Да, хорошо. Я скажу об этом отцу.

— Что-то еще?

Я понимал, что говорить нам особо больше то и не о чем. Сидеть, вкушать и отдыхать в компании татарина мне как-то не очень хотелось, и я не предлагал этого.

— Прежде чем я поверну обратно в степь, у меня все же есть для тебя один дар.

— Какой?

— Помнишь, того татарина, который опознал Тутая Аргчина?

— Не очень, но понимаю о чем ты.

— Он желает служить тебе.

Лицо мое изменилось на удивленное. Такого я не ожидал.

Глава 7

Мубарек Герай поднял руку, махнул. К нам двинулся один из его сопровождения. Он до этого казался мне знакомым, и у него было целых четыре лошади.

Не доезжая несколько шагов? он спрыгнул, поклонился в пол. Поднял взгляд.

— Он плохо говорит по-вашему, воевода.

— Чем обязан такой честью? — Я приподнял бровь.

Мне не очень нравилось иметь подле себя татарина. Хотя в какой-то мере, он будет чертовски полезен. Знание языка и обычаев этих людей, может, пригодиться. У Лжедмитрия вроде касимовские татары в охране. Удастся ли как-то это использовать? Русскому только его обучить как-то нужно.

А сам он кто? Соглядатай крымского хана? Может быть, только сообщать о происходящем он, как будет? Передача информации во времена Смуты — дело очень долгое. Да и умеет ли этот человек вообще писать? Ведь это навык далеко не всех живущих сейчас.

Кланяющийся мне татарин уставился на внука хана, что-то проговорил, вновь поклонился. Мубарек посмотрел на него, смерил взором, вздохнул, повернулся ко мне.

По его поведению я считал, что затея этого перебежчика не очень-то нравится и радует внука хана, но почему-то они с отцом на нее пошел. Дань уважения? Или какие-то долгоиграющие планы. Скорее — второе.

Мубарек, немного скривившись, проговорил объяснение:

— Он поклялся Аллаху, что будет служить тому, кто накажет Тутай Аргчина.

Логика в этом есть, но весьма странная.

— Так наказал его не я, а твой мудрый и уважаемый отец. Я только доставил ему этого человека, разбойника и, как я понимаю, изменника.

— Этот воин. — Парень вздохнул, скосил глаза на напрашивающегося в мои бойцы татарина. — Очень упертый. Не хочу оскорблять его, но он настоящий… Как это, по-вашему. Фанатичный. Вот. Он давно пытался всеми силами разыскать Аргчина. Он просил всех, кого только можно и даже нельзя. Думаю, он… Ммм… — Мубарек вновь подбирал слово, дотронулся до своей головы, почесал. — Без ума, безумен. Вот. Тутай убил всю его семью. Мать, отца, жену, детей. С тех пор этот человек ищет его и преследует. Он продал все, что у него было, что оставалось у его рода. Брался за любую работу и все, что зарабатывал, пускал на поиски…

Прямо-таки все.

— Внук хана, я вижу, что у него четыре лошади и одна прилично нагружена. Он достаточно богат.

— Нет, Игорь. Его лошадь только одна, лук и кинжал. Остальное — это дар моего отца. Хан сговаривался с Шуйским о том, что приведет ему войско. Хан умирает в Бахчисарае и Дженибек Герай, который скоро, благодаря тебе, займет его место, ничем не связан с вашим царем. Но, он чтит обещания оцта, поэтому послал хорошо снаряженного воина. Бесплатно.

Это звучало как бред и как насмешка. Вместо десятка тысяч прислать одного. Но… Мне было плевать на взаимоотношения татар и Шуйского. В том случае, если степняки развернуться и уйдут, что и как они напишут и преподнесут сидящему на троне царьку, как высмеют его — неинтересно. Не имеет отношения к нашим делам здесь.

— И ты хочешь, чтобы я взял его? — В голосе моем звучало удивление и некоторое раздражение. — Как я могу доверить этому человеку.

— Так желает мой отец. Такова воля Аллаха, как говорит этот воин. — Мубарек пожал плечами. — Он в твоей власти. Он сам лишил себя свободы, поклявшись перед Аллахом. Он и сейчас поклянется, если нужно.

— Как хоть его зовут, почтенный внук хана.

— Он просит называть себя, Абдулла. Иного, прошлого имени, у него больше нет.

— Хорошо. Переведи ему, почтенный внук хана, что я возьму его с собой только в случае, если он обещает выучить мою речь. До этого, я заберу все его оружие и снаряжение. Верну только тогда, когда он сможет дать мне клятву на русском языке. Кормить обязуюсь, но придется работать. Учитель у него будет строгий. Согласен ли он? Если нет, то мне он не потребен. Воин, непонимающий речь командира, бесполезен и опасен.

Мубарек кивнул, перевел мое требование Абдулле. Тот, на мое удивление, не задумываясь кивнул, поклонился, что-то проговорил.

— Абдулла говорит, что выучит язык и поклянется тебе. Если надо, он на своем горбу будет таскать тебя, будет убивать твоих врагов голыми руками, грызть зубами и спать как пес на земле. Пока не умрет, будет верен и будет рад когда-то сказать тебе твоим языком об этом.

Помнится, сын хана говорил что-то о фатализме. Что мы русские уж больно не ценим свою жизнь. А здесь вот пример огромного самопожертвования. Весьма странный, но… Я понимал этого человека. Во время службы в прошлой жизни советскому союзу я сталкивался с таким в восточных странах. Афганистан…

Из нахлынувших воспоминаний меня вывела фраза внука хана.

— Если ты принимаешь этот дар, то я должен сказать тебе еще одни слова, Игорь.

— Говори.

— Ты храбр и славен, воевода Игорь. — Говорил он без сарказма и какого-то официального чинопочитания. Казалось, мне, от души. — Я рад, что познакомился с тобой. Мы уходим в Бахчисарай завтра, на рассвете. Надеюсь, пока жив я на этом свете, нам не придется скрестить клинки на поле боя.

Он поднял руку в знак прощания.

— Ты мудр и славен, внук хана, Мубарек. — Произнес я, стараясь говорить в той же манере. — Я тоже рад нашему знакомству. Я остаюсь здесь, на своей земле. Надеюсь, пока жив я на этом свете, мне не потребуется убивать твоих соплеменников.

Кивнул ему. Он толкнул своего скакуна пятками, развернулся к своим, сделал несколько шагов.

Поднялся в стременах. Дальше последовала громкая фраза на татарском.

Они перестраивались и собирались уходить в Поле. Посольство завершилось достаточно быстро. Степняки ждали последнего. Когда им передадут тело Кан-Темира и живых пленных.

— Отпустите беев! — Выкрикнул я своим.

Они повиновались, произошла небольшая суета, и отпущенные всадники устремились к татарскому посольству. Подавленные, с опущенными головами, смотрящие под ноги лошадям, двигались они навстречу бескрайнему полю.

Только Богатур вскинул голову, чуть помедлил и двинулся к своим последним, вслед за остальными.

— Желаю тебе выжить, Богатур! — Выкрикнул я.

Пускай Мубарек видит мое уважение к этому человеку. Думаю, это сможет помочь ему.

Глядишь, это убережет Гирей Дивеева от очередных попыток повести татарские рати на север. Лишний раз подумает, кому жизнью обязан и почему не стоит воевать с русскими.

Богатур дернулся, уставился на меня. Ничего не сказал. Но молчание говорило само за себя. То он ругался, шайтаном кликал, а здесь?

Усмехнулся им вслед. Развернулся.

Вернулся к своим вместе с татарином и его лошадьми. Весь мой отряд смотрел на юг, куда уходили степняки, забрав с собой бывших пленных. Солнце припекало, хотелось есть, а в душе стояло чувство завершенного большого и невероятно важного дела.

Неужели все! Я повернул татарскую рать вспять!