Читать книгу 📗 "Ливония (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович"
Событие двадцатое
Когда к нам шли войска чужие,
Их хоронил среди полей
Артиллерийский гром России,
Набатный голос батарей.
Засадный полк Фёдора Васильевича Шереметева первый вступил в бой с татарами. Около сотни всадников, или побольше немного, но точно меньше двух сотен идивидов, влетело в лес вслед за разведкой конной. Со стороны поля на опушке редкой дубравы были наваленные ветви деревьев и маленькие деревца вперемешку. Стена настоящая высотой метра в полтора. Конный не преодолеет. Да и пешцу не просто придётся. Ширина навала этого те же метра полтора и естественно деревья не скреплены между собой, наступишь на ветку и по шею провалишься до земли, да ещё весь изранишься, специально ветки рубили, чтобы острые концы вверх торчали. А от того места, куда нырнули под своды деревьев разведчики, в сотне метров от первой засеки прямо по лесу устроили и вторую полосу заграждения. Эта меньше, в метр высотой и столько же в ширину, но лошади всё одно не перебраться. Да она и не станет прыгать. Тут специальная выучка, дрессировка нужна. Больше нечем пастухам заниматься, как лошадь к паркуру приучать. За нею и за стволами деревьев расположились ратники засадного полка с пищалями, луками и арбалетами.
Разведчики, на какой скорости в лесу возможно, просочились между засеками, и в это время в лес въехали татары. Они в прямой видимости от преследуемых. Засеки сближались и крымцам пришлось вытягиваться в линию по нескольку человек.
— Бей! — молодой воевода и сам приложил к плечу приклад дорогого испанского мушкета, подаренного старшим братом Иваном ему на совершеннолетие в прошлом году, тем самым Иваном — Большим, что сейчас в Туле от царя награды получает.
Бабах. Бабах. Бабах. Выстрелов из лука и арбалета не слышно, их забил грохот пищалей. Тем не менее, и луки с самострелами поражали поганых. Второго залпа уже не потребовалось, когда пять сотен человек, обученных этому, бьют по сотни ворогов, по двум даже соням, то мало кто выживет после первого же залпа. Нескольких выживших добили лучники. Им легче всего вытащить из колчана стрелу и произвести второй выстрел.
— Выходим, раненых добить, в плен не брать. Лошадей за засеку отводите.
Ратники отложили пищали, прислонив к стволам деревьев, и принялись проходы в малой засеке организовывать. Самые же нетерпеливые выхватывали сабли или кинжалы из ножен и, бросив на завал ствол заранее приготовленного для такого случая деревца, перебирались к побитому воинству людоловов. Самое лучшее время боя наступает — добыча или сбор трофеев. Тем более, что попались им совсем не простые пастухи. Почти все татары были в кольчугах, в железных шеломах. Да и сабли в руках знатные, на многих бирюза голубым цветом отливает на рукоятях и ножнах. Явно — не пастухи. Скорее всего — гвардия самого хана. А полегли, даже не успев пустить в ход сабли, не помогли кольчуги, с расстояния в пять — десять метров против пули не сдюжит никакая кольчуга, хоть из дамасской стали проволоку тащи. Разве мифрил⁇!
Фёдор Васильевич не спешил, дождался, когда разберут проход и только потом степенно, как воеводе и положено, двинулся вдоль обдираемых споро крымцев.
— Глянь, Фёдор Васильевич, знатный аргамак! — сотник Семён Зотов перехватил уздечку у воя, что уводил за засеку высокого буланого жеребца с мощной грудью.
— Будет на чём преследовать поганых, — со вздохом прошёл мимо Шереметев.
В войске под командованием Юрия Васильевича не забалуешь. Сначала все трофеи в один кошт собирают и лишь потом делят, учитывая заслуги и воевод, и сотников с десятниками, и даже простых воев. И нет исключения не для кого, хоть ты сам зарубил хана, тебе его золотое оружие не достанется, если только совет не примет решение тебе же его и передать, как раз, учитывая твою в том заслугу.
За деревьями грохотали пушки. И вдруг как завоют мины. Шереметев аж присел, колени задрожали. А ведь специально при них стреляли из миномётов, чтобы приучить людей, незнакомых с этим оружием, к заставляющему падать на землю жуткому вою. Минута потребовалась Фёдору Васильевичу, чтобы выпрямить ноги и осознать, что не конец света настал, а смерть летит на головы поганых.
Хотелось добежать до опушки и глянуть, как там события разворачиваются, но именно от этого его несколько раз предостерегали и Василий Семёнович Серебряный и сам князь Углицкий.
— Должны быть готовы выступить в любую минуту. С заряженными пищалями выступить. Вы там не за боем наблюдать поставлены, а своей очереди в бое участие принять дожидаться, — И утром сегодня не преминул напомнить ему брат царя Юрий Васильевич.
— Сотники, людей к засеке, зарядить пищали! — срывая голос, заревел басом Шереметев, видя, что не у одного его такая мысль появилась, побежало несколько ратников к засеке на опушке.
Попробуй сразу оттащи воя, с поганого кольчугу снимающего, от этого интересного занятия. Минут пять потребовалось сотникам и десятникам, чтобы порядок в полку восстановить и отвести ратников к засеке.
Плюнув и сорвав уже голос, Фёдор стал свой мушкет испанский заряжать. Татаровей много, хоть как не в воздух потом разряжать его придётся, будет в кого послать.
Всё это время за лесом на поле продолжали грохотать пушки и выть миномёты. И словно сговорились, только они зарядили мушкеты и подошли к засеке, как и грохот пушек прекратился, а спустя еще минутки и мины перестали выть, падая на головы врагов. Теперь уже не утерпел Шереметев, забрался по брошенному на завал стволу на верх и попытался сквозь кусты на опушке рассмотреть, что там творится. Видно было не очень. В полуверсте от позиций Большого полка поле пестрело чернотой вывороченной земли. Дальше виднелись уносящиеся прочь лошади, но отсюда уже и не видно со всадником она или сама несётся прочь от жуткого воя и грохота.
Событие двадцать первое
Три тысячи чертей! Боровой чуть не запустил подзорную трубу в сторону татар. Ни черта не видно. Увеличение в четыре раза при дальности в версту никакого толку не даёт. Мельтешит там что-то мелкое… А чего увидеть хотел? Не запустил. Сложил и прицепил к поясу за карабин. Общую картину без неё лучше видно, а лица, искажённые испугом, посмотрит в следующий раз. Не первые эти татары, кто с миномётом познакомились и не последние — точно. Досталось уже казанцам, потом нагайцам. Повыли над Астраханью. Ну, туда Юрия не пустили. Его оставили Москвою рулить. Без него мины повыли. Да там и не война была. Астраханское ханство, как и реальной истории само сдалось, едва войска русские к ней подплыли и всего десяток выстрелов сделали. Вылазку они затеяли, понимаешь. Ну, как вылезли из ворот, так и назад залезли, заслышав вой мин.
Теперь вот пора настала послушать как смерть поёт и хану Давлет Гирею (Гераю). Жаль он не ехал впереди на лихом коне, как Чапаев говаривал.
Стих вспомнился. Написан у него в музее кем-то из посетителей в книге отзывов. Автора Артемий Васильевич к стыду своему не знает. А стих прямо про то, что сейчас на поле происходит.
Трясло прибрежные поля,
Вздымало пыль, сдвигало камни —
Вот-вот не выдержит земля
И брызнут лавою вулканы.
На самом деле трясло. Когда одновременно полсотни, а то и больше мин взрывается, да чуть подальше семь десятков гранат, да вон мины шарахнули… Точно настоящие вулканы. Что сейчас творится в головах татаровей, которые пытаются развернуть коней у леса?!! Остальных-то и не осталось уже в живых.
Получилось даже лучше, чем они с князем Серебряным предположили, на щечки забившись. Первые два залпа стомиллиметровыми Единорогами обычными ядрами по хвосту волны основная масса крымцев и не заметила. Где-то там в сотнях и сотнях метров позади чугунный небольшой шарик, диаметром всего в десять сантиметров, оторвал голову одному, пробил навылет грудь другому, оторвал ногу третьему и разорвал брюхо лошади под четвертым. Сто сорок таких шариков. Несколько сот убит и раненых, тут ни одно ядро мимо не пролетит при такой плотности наступающих ворогов. Но это там, за спинами основной массы всадников первой волны.
