Читать книгу 📗 "Грехи Матери (ЛП) - Хейс Роберт"

— Маршал Аракнар из Нью-Пикарра.

Я оглядела мужчину с ног до головы и обнаружила, что он не соответствует слову маршал. «У него даже меча нет», — сказала я.

Аракнар перестал растирать голень и выпрямился, его идеально ухоженная борода расплылась в улыбке. «Уверяю тебя, старуха, мне не нужен меч». Он вытянул руку перед собой, раскрыл ее, и пламя ожило, танцуя на его ладони. Значит, он был Хранителем Источников. Даже пиромантом. Было время, когда я бы убила за то, чтобы у меня в животе был Источник, дающий мне силу огня и льда.

Я усмехнулась и снова отвернулась от маршала. «Почему он здесь?» — спросила я у Церы. Нью-Пикарр был гораздо бо́льшим поселением, расположенным к западу от нас. Город вырос на руинах старого Пикарра; его жители, не боясь магических ловушек, раскапывали то, о чем лучше было бы забыть. Уже много лет они пытались поглотить жителей Райсома.

— Талистера больше нет, — выпалил маршал, сжимая кулак, чтобы погасить пламя. — Ну, деревня на месте, но людей в ней нет. — Он махнул рукой в сторону Церы. — Как я только что говорил вашему мэру, торговый караван сообщил об исчезновении, и я со своими людьми отправился на юг, чтобы проверить. Там были следы борьбы, немного крови, перевернутые стулья и столы. Однако тел не было. Все они просто исчезли.

Я бросила взгляд на Церу, и она нахмурилась в ответ. «Зомби?» — спросила я. Зомби были проклятием для Иши. Моим проклятием, если быть точным. Оказавшись где-то между живыми и мертвыми, они были созданы по моей ошибке, из-за моей врожденной некромантии. Они исчезали на месяцы или годы, а затем появлялись снова, чтобы уничтожить целые города или деревни и пополнить свои ряды мертвецами. Они были безжалостны и преследовали только одну цель: распространить проклятие, которое я на них наложила. Каждая смерть, вызванная зомби, была на моей совести.

— Хмм. — Маршал принял задумчивую позу, одной рукой держась за локоть, а другой поглаживая бороду. Он выглядел чертовски глупо, но, по-моему, старался казаться умным. Я полагаю, нельзя изобразить умный вид, если ты туп, как пробка. — Я так не думаю. — У него была драматическая манера говорить, как будто каждое его слово имело огромное значение. Мне захотелось снова пнуть его в голень.

— Мы должны быть начеку, на всякий случай, — сказала Цера. — Я попрошу Арикса удвоить количество патрулей в течение следующих нескольких дней. — У нас в Райсоме было не так много ополченцев, потому что мы в них никогда по-настоящему не нуждались. У Арикса был меч, оставшийся с тех времен, когда он служил в армии, хотя старый дурак давно уже не размахивал им ни перед кем, кроме пугал. По и Фера любили носить палки и притворяться, что это копья, но ни одна из женщин не имела ни малейшего представления о том, как ими пользоваться. В результате оставалась только я, хотя мои дни ночного патрулирования давно прошли, за исключением регулярных походов отлить в любое дурацкое время, которое выбирал мой мочевой пузырь. Но жители Райсома знали, что в моем распоряжении есть кое-какая магия Источников, даже если они и не знали, какая.

— Я набираю здоровых воинов для проведения надлежащего расследования, — сказал маршал. — При условии, что вы сможете обойтись без этого вашего Арикса.

Тсера взглянула на мужчину. Но не я. «Ты сможешь пойти?» — спросила она.

— А я должна?

Цера покачала головой и улыбнулась.

— Нет. — Она пожала плечами. — Но, если они столкнутся с чем-то более неприятным, чем легкий ветерок, он, вероятно, умрет без твоей помощи.

Я хихикнула. Мне всегда нравилась Цера. Если бы я была на двадцать лет моложе, она, возможно, понравилась бы мне еще больше.

Маршал прочистил горло в той чрезмерно вежливой манере, как это делают люди, когда собираются говорить с тобой свысока. «Я должен подчеркнуть, что я всего лишь ищу здоровых людей для участия в расследовании». Разумнее всего было бы дипломатично объяснить заблуждающемуся чуваку, что, хотя сейчас я ухаживаю за немощными, я знаю о магии Источников и ее применении больше, чем любой другой землянин.

Я пнула тупого ублюдка в голень во второй раз.

Когда маршал отскочил в сторону, шипя и свирепо глядя на меня, я вскинула руки вверх:

— Хорошо, я пойду.

— Спасибо, Сильва, — сказала Цера со своей обычной улыбкой, от которой морщины заплясали на ее лице. Она просияла. — Я обещаю, что попрошу Кори купить бутылочку хорошего виски на его торговом пути, специально для тебя.

— Лучше позаботься о том, чтобы у тебя были наготове две чашки, — сказала я и подмигнул ей, прежде чем повернуться к маршалу. — Полагаю, у тебя есть тележка, птица трей или одна из этих ужасных штук, лошадей? Я не собираюсь проделать весь путь до Нью-Пикарра пешком.

— У меня есть пара аббанов, — угрюмо сказал он.

— Чудесно. — Я покачала головой и направилась к своей юрте, чтобы забрать Источники. — Я буду пахнуть мускусом целую неделю.

Глава 2

Аббаны балансируют на грани между прекрасным и ужасным. С одной стороны, это волосатые чудовища величиной с дом. Это были самки, у каждой из которых было по шесть ног вместо четырех у самцов. У них великолепная лохматая шерсть, от которой воняет мочой, и они тащатся со скоростью пешехода. А клещи, которые они иногда переносят, размером с мой кулак. С другой стороны, из аббанов получаются замечательные стейки.

Дорога до Нью-Пикарра заняла всего несколько часов, и мы провели их в относительной тишине, хотя пронзительные взгляды маршала были такими же громкими, как крик новорожденного, требующего сиську. Арикс, старый солдат с единственным здоровым глазом и мечом, таким же ржавым, как и его навыки, сидел позади меня и играл с колодой карт, постоянно тасуя, а затем выбирая одну, но только для того, чтобы выразить разочарование. Нужно иметь особый вид глупости, чтобы играть против самого себя и каждый раз проигрывать. Его больной глаз постоянно глядел в сторону, и время от времени он ударял себя ладонью по голове, чтобы снова заставить его смотреть вперед.

Нью-Пикарр был нарывом на ландшафте; он раскинулся рядом с некогда великим городом, где меня обучали работе с Источниками. Теперь от Пикарра остались одни руины и призраки. Разрушающиеся здания состарились раньше времени, как и я. Зато остались невидимые ловушки, расставленные защитниками незадолго до того, как старая война между Орраном и Терреланом была проиграна. Железный легион призвал монстров охранять его логово. Да, он называл это лабораторией, но я называю это логовом. В историях, которые я раньше читала, у злодеев всегда были логова, а Железный легион был злобным ублюдком, не сомневайся.

Пикарр вызвал у меня множество неприятных воспоминаний. Мое пребывание в академии часто было настолько неприятным, что его можно было счесть пыткой. За эти годы я научилась смотреть на вещи в перспективе, так что могла оглянуться назад и увидеть все, что эти ублюдки делали со мной. Они учили меня быть оружием, и я много раз чуть не погибла от их жестокости. Они приучили меня прежде всего быть патриоткой, думать об орранцах как о спасителях, а о терреланцах как о злобных тварях. Мне потребовалось много лет, чтобы осознать истину — это была психологическая обработка, — и все же иногда я ловлю себя на том, что возвращаюсь к старым шаблонам, которые они в меня вбили. Я — оружие. Да, именно такой меня сделали наставники в Академии. Оружие. Инструмент для убийства. Я не уверена, что когда-либо была кем-то другим.

Но наставники, предполагалось, должны были быть хорошими парнями. А Железный легион, злобное дерьмовое пятно, проводил эксперименты надо мной и несколькими другими студентами и изменил меня, внедрив в мое тело некромантию. Еще одно проклятие, с которым я столкнулась за время учебы в Академии, хотя Железный легион называл это благословением. Он заблуждался.

Лесрей Алдерсон, моя сокурсница, пыталась убить меня не менее трех раз. Ей бы это удалось, если бы не мой старый друг Джозеф. Но хуже всего было то, что она оставила меня с непреодолимым желанием покончить с собой. Я никогда не смогу по-настоящему избавиться от того семени, которое она посеяла во мне. Зов пустоты, желание покончить с собой, покончить с болью, страданиями и своим жестоким существованием. Я научилась жить с этим, не обращать на него внимания, но у меня все еще бывают тяжелые мгновения, когда я остаюсь одна и думаю о том, как легко было бы перерезать себе вены и найти облегчение в смерти. Острая боль, медленная ноющая пульсация, а затем покой. Тишина. Оцепенение и ничто.