Читать книгу 📗 "Другие Звезды 2 (СИ) - Сергеев Артем Федорович"
Олег залпом добил свой компот, собрался с мыслями, и продолжил:
— Схватился я, значит, при отходе от цели за пулемёт, я всегда на отходе, если кто бегал по земле в пределах досягаемости, всегда давал им прикурить, на половину ленты примерно, не больше, чтобы на обратный путь хватило, и я ведь попадал даже иногда, а тут! Чувствую, что кто-то меня из кабины прямо тащит! И не за шиворот, а всё тело тащит!
— Отрицательные перегрузки, — помогла Олегу Кэлпи, глянув на меня, и я кивнул.
— Именно! — наставительно поднял палец бортинженер, — именно они! Но ведь не делал так никто и никогда, понимаешь? Никто и никогда! Ну ладно, вцепился я в пулемёт, одну ногу вперёд, в перегородку упёр, вторую назад, под брезентовую ленту, раскорячился как смог, локтями упёрся, зубами схватился, визжу как поросёнок, но кто бы меня там, кроме фрицев, услышал, и чувствую, что ничего не помогает, сейчас вылечу и всё тут! Там ведь не одно «же» перегрузки было, там я килограмм двести весил, причём весил именно в сторону выхода из кабины! Но тут, слава богу, всё кончилось, меня опять в кабину вдавило, потом резкое левое скольжение, потом правое, потом снова левое, потом крен туда, потом обратно, потом снова туда! А я башкой своей дурной об правый борт — бац, потом об левый — тресь, потом снова об правый — шмяк! В глазах потемнело, ничего не соображаю, забился под брезентовую ленту, вцепился в неё и ору! Ведь чуть не обделался я тогда, Кэлпи!
Девушка смотрела на нас квадратными глазами, не попадая в общее настроение, потому что я улыбался, прикрывшись рукой и вспоминая, как Олег в тот раз, уже на земле, из кабины выскочил и что он мне тогда в сердцах наговорил, да и сам Олег улыбался до ушей, вспоминая всё это.
— И ведь он меня предупреждал! — ткнул в меня рукой бортинженер, — перед вылетом-то! Пристегнуться, мол, товарищ стрелок, не забудь! Будем активно над целью маневрировать! Но я ведь умнее всех, у меня уже пятнадцать боевых вылетов, а он кто? Что эта морда плакатная себе позволяет, кем он себя возомнил, а? Да я и не таких видал, через плечо кидал! За восемь-то лет службы! Но оказалось, что нет, не видал, а потому ко второму вылету я себе такую сбрую в кабине сварганил, что сам чуть в ней не запутался, а остальные стрелки начали про Саню всякие сказки страшные на ночь друг другу рассказывать! И пристёгиваться тоже начали, от греха подальше!
— Вообще-то, это смешно, — когда Олег выдохся и замолк, сказал Кэлпи я и она осторожно улыбнулась. — С иронией к такому нужно относиться, только так и никак иначе, это традиция, байки травить называется. А если начнёшь всерьёз слушать, то он тебе такого наплетёт, мама дорогая, чего он тебе наплетёт, и это тоже будет традиция.
— Ну ты, Саня, даёшь, — оскорбился немного Олег, — ты за кого меня принимаешь? Я ведь понимаю, что она у нас человек свежий, необкатанный, постараюсь без этого обойтись. Но и ты, Кэлпи, уши не развешивай, вникай в культуру общения! Если всерьёз ко всему относиться, с ума же можно сойти!
— Вот и хорошо, — я встал из-за стола, собрал свою посуду и посмотрел на часы, — тогда через полтора часа команде быть на мостике, начнём тормозить, а пока можете заниматься своими делами.
Глава 11
— Капитан на мостике! — эту фразу Олег произнёс, стоило мне лишь выйти из корабельного лифта, и я даже сбился с шага от неожиданности. Но сказано было спокойно и всерьёз, как дань регламенту, наш бортинженер, когда надо, умел быть собраннее и ответственнее меня, всё зависело от ситуации.
— Вольно, — скомандовал я, усаживаясь в кресло и пристёгиваясь, — доклад!
— Всё штатно, — ответила Кэлпи, да я и сам всё это видел, через собственный нейрокомп, — можно приступать к работе.
— Принял, — кивнул я и вывел на обзорный экран перед нами Зевс в увеличенном масштабе, со всеми его кольцами, поясами и спутниками, естественными и искусственными, со всеми их зонами и векторами движения, а также наши собственные траектории, текущую и конечную.
Сейчас мы неслись на десяти процентах от скорости света мимо газового гиганта, много выше плоскости эклиптики всей системы, и нам нужно было оттормозиться до чуть выше первой космической Зевса, чтобы выйти на очень высокую орбиту над ним, да ещё и перпендикулярно плоскости его колец.
— Тормозить будем в один приём, — предупредил я экипаж, — максимум в два, курс корректировать на ходу. Кэлпи, справишься?
— Так точно, капитан, — отозвалась она. — Ничего невозможного в этом манёвре нет, двигатель и вычислительные мощности позволяют.
— Про противометеоритную защиту не забывай, — я видел, что что Кэлпи бдит, что все сенсоры, локаторы и датчики дальнего обнаружения задействованы в работе, на тот случай если вдруг выскочит что-то неучтённое, а с противометеоритных орудий, как говорится, сняты чехлы и они готовы в любой момент выплюнуть на половине скорости света в любую сторону изрядную дозу антиматерии, как размазанной по пространству широким блином, так и узким жалом, от нескольких миллиграмм и до полновесного килограмма, на сорок семь мегатонн в тротиловом эквиваленте, чтобы никому мало не показалось.
— Есть, не забывать, — отрепетовала она, предупредив, — вблизи Зевса процент моих вычислительных мощностей, отданных на противометеоритную защиту, резко возрастёт. И надо ещё будет оставить резерв для пиковых случаев, учитывайте это, капитан.
На это я лишь кивнул головой, мне было понятно её желание перестраховаться, но не будем ему потакать, это она зря надеется, и стал рассматривать выведенную на обзорный экран цель, то есть собственно Зевс и всю его периферию.
Сама планета меня занимала мало, ну гигант и гигант, огромный газовый шар, чего там рассматривать, тем более что масштаб его я сейчас оценить был не в состоянии, разве что бури и облака на поверхности выглядели красиво, зато вот кольца его, кольца — это было зрелище на века, я даже засмотрелся.
Шириной в сотни тысяч километров, издалека они казались единой сплошной поверхностью, но чем сильнее я уменьшал масштаб просмотра, тем больше они разделялись щелями на отдельные участки, а в щелях этих проглядывали звёзды и спутники.
При всей своей невообразимой ширине, толщина колец начиналась от десяти метров и нигде не была больше пятидесяти, так что такие кольца были самым тонким и ровным объектом из всех, что только можно себе представить и увидеть, причём во всей вселенной.
И плотность, из-за своей плотности кольца были физическим объектом, в отличие от того же пояса астероидов, что был поясом только по названию, там-то фактическая плотность не сильно отличалась от плотности соседних, пустых областей, там по огромной орбите было размазано всего четыре процента массы нашей Луны, там нужно было сильно постараться, чтобы поймать обломок, а вот здесь…
Здесь я смотрел и видел густую снежную метель, странную метель в космосе, метель, не пропускающую солнечные лучи. И пусть солнце «Надежды» на таком отдалении больше напоминало тусклую копейку вдалеке, но всё же его лучи не могли прорваться через эти застывшие во времени и пространстве снежинки, я-то думал, что они мельтешить будут, а они застыли на своих местах, застыли на многие миллионы лет, застыли и не двигались, и как такое могло быть, я вроде бы знал, но принять не мог.
В материалах о кольцах было сказано, что составляющие их части всё же движутся относительно друг друга, движутся в среднем со скоростью один миллиметр в секунду, но такое движение можно уловить только вблизи, поэтому мне сейчас кольца казались застывшими в космосе, застывшими вместе со всем своим содержимым и тот факт, что всё это ещё и вертится вокруг Зевса, лишь добавляло нереальности в происходящее.
— Начинаем манёвр торможения, — мне подспудно захотелось развернуть корабль кормой вперёд, а как же, двигатели-то снизу, но делать это было не нужно, наш звездолёт мог выдать самому себе тягу в любую сторону от центра масс, и Кэлпи выбрала вектор, который потихоньку, на тысяче «же», по довольно крутой параболе, нас затормозит и выведет точно на высокую, заранее предназначенную нам орбиту над Зевсом, над всеми его кольцами и спутниками.
