Читать книгу 📗 "Четыре подвала (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович "Прокоп""
Мне нужен был следователь. Я даже не мог предполагать неделю назад, что он и мертвый старик за стенкой — это одно и тоже лицо. Старик должен был вернуться к самому себе. Должны были настежь открыться все подвальные двери, через которые я и вернусь домой. Вернусь туда, где мне когда-то было хорошо.
Я сделал запись в тетради. Я посмотрел на свои предыдущие записи и нисколько не удивился тому, что все они были одинаковыми. Были такими, какие я уже видел много лет назад в одном известном кинофильме. Но меня это не тронуло. Мне на это было всё равно. Я вышел из дома. Сейчас здесь мне было нечего делать. Мне нужно было поспешить назад. Меня вновь ожидал 1983 год.
Я шел быстро. Я знал, что покинув поселок, миновав путепровод магистральных труб отопления, для меня многое изменится, ведь тем самым я вынуждено оставлю за своей спиной свою же защитную перегородку. И 2021 год предстанет передо мной таким, какой он есть для всех остальных. Да, это меня ломало, мне это не нравилось и этого не хотелось. Но и найти способ, чтобы этого избежать, я не мог. Даже не пытался, у меня на это не было времени. Возможно, что и не существовало такого способа. Но я прошел под трубами, я посмотрел на них снизу вверх и двинулся дальше. Путь мой лежал на Усть-Киргизку. В то место, где когда-то находился тот старый брошенный дом, которому суждено было стать частью моей странной судьбы.
Почему я не хотел воспользоваться коротким путем, через подвал дома 38/3? Я спрашивал себя, и ответ был очевиден, состоял в том, что мне нужно было быть осторожнее, потому что моим врагам многое стало известно, потому что я не мог контролировать ровно половину собственного сознания, которая была недоступна, потому что находилась в 1983 году, этим временем жила, и именовалась моим же именем, которому от роду всего навсего одиннадцать лет. Но ведь не это больше всего меня беспокоило, нет не это, с этим я справлюсь, а то, что мальчик имел возможность влиять на собаку. Вот что особенно не нравилось мне. Вот с чем я ничего не мог сделать.
Ничего не изменилось. Повествование было скупо, было ограничено на местности и во времени. Пустырь превратился в брошенный дом. Сильно и противно заскрипела входная дверь, когда я, применив усилие, толкнул её от себя, после чего оказался на улице. Здесь очевидно был чище воздух. Здесь значительно глубже дышалось. Легче было ногам. Кратно чётче стало зрение. Я внимательно огляделся по сторонам. Вокруг никого не было. Это тут же добавило мне сил: всё хорошо, осталось совсем маленько и всё будет закончено, двадцать первый год двадцать первого же века исчезнет, он переместится в год восемьдесят третий, века двадцатого, переместится теперь уже навсегда.
Шел я не торопясь. И не только потому, что мне некуда было спешить, но и потому, что я обдумывал сложившуюся ситуацию. Ведь у меня не было никакого особо плана, каким образом выманить на себя следователя. Последнее действо, случилось странным образом, что следователь по совершенно непредвиденным причинам опередил время, пришлось действовать быстро, вот поэтому сработало лишь наполовину. Следователь остался жив, живой осталась и эта отвратительная мразь, по фамилии Прохорова — и эта была та самая отрицательная половина. Другая же, которая положительная — это то, что я мог влиять на мальчишку, который следующий раз обязательно приведет ко мне следователя. Так почему бы не сегодня? Так почему бы не в седьмом часу вечера? Ведь следователь появится в шесть вечера, появится там, куда и меня тянет с воистину неистовой силой, в страну страхов собственного детства, в мне подконтрольные четыре подвала.
Тем более ведь я не строил каких-то иллюзий в плане своих возможностей. Сейчас все козыри выложены на стол. Сейчас игра идёт в открытую. Я могу его уничтожить в пределах четырех подвалов без помощи собаки. Я не могу его уничтожить за пределами четырех подвалов без помощи собаки. Ведь там мне с ними одному не совладать, ведь там нет той силы, которую мне даёт страна моего кошмарного сумасшествия. Там преимущество на их стороне. Если только собака.
Размышления отвлекали. Они же сделали так, что я не заметил того, как подошёл к нужному месту. Это был один из множества брошенных капитальных гаражей, с воротами, с металлической калиткой, но без замка. Внутри помойка, внутри то, что никогда не привлечет к себе никакого внимания. Я убрал гнилые доски, закрывающие вход в смотровую яму. Я аккуратно снизу вернул эти доски на место. Я двинулся вниз, я оказался в подземном ходе, истории которого я не знал, ни разу не подумал на тему его происхождения — это было мне нужно. Куда важнее, что он неминуемо приведет меня домой, транзитом через склады Госрезерва. Да, то самое место, которое было окутано множеством легенд и предположений, и оказалось, что совсем не зря это было.
Подвал дома 38/3 встретил меня гнетущей тишиной. Встретил полной темнотой. Но при всем этом он был рад меня видеть. Это я ощутил сразу. Потому что стало настолько легко и хорошо, что не нужно было никаких сравнений и ассоциаций. Просто здесь я становился полностью живым. Это была моя среда. Это было то, что наполняло меня силой. Я прошел к нашей ближней сарайке. Мои ключи действовали безотказно, и нечего здесь меня не могло удивить. Мой велосипед всё так же ждал меня. Мои бамбуковые удочки находились на своем месте. Я улыбнулся. Я посмотрел вверх. Серая бетонная плита разделяла меня и помещение моей же квартиры. Ведь, сделав несколько шагов вправо, я находился как раз под полом нашей гостиной. Я пока что не мог попасть туда. Но очень скоро, очень скоро я окончательно вернусь домой.
Стоял долго. Вслушивался в каждый звук.
Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума — произнес я.
И тут же возле меня появилась собака. Я погладил её по голове. Собака вновь широко зевнула. Она делала это каждый раз, она просыпалась, для того, чтобы убить кого-то из них. И понимание этого ужасно было мне приятно. Разве может что-то с этим сравниться. Мы двинулись к ближнему вентиляционному отверстию, которое располагалась возле шестого подъезда дома 38/3. Были слышны голоса. Я вслушивался. Собака же моментально напряглась, — и это означало только одно, что какой-то несчастный решил потревожить наши владения. Тут же у меня быстрее забилось сердце. Ещё немножко, и я ощутил просто колоссальный прилив сил. Теперь я уже не был похож на самого себя, в самом прямом смысле этого слова. Мне не нужно было зеркало, чтобы это знать. Собака прижала уши. Она начала медленно двигаться в левую сторону. Она нюхала воздух, она лучше меня чувствовала то, что человек или даже несколько человек находятся в районе пятого подъезда дома 38/4, неподалеку от подземного лаза между 38/3 и 38/4.
Собака ускорилась. Но она не бежала, прекрасно понимая, что этого делать нельзя, что это может спугнуть добычу, испортить то, что складывается настолько хорошо. Понимал это и я, следуя за собакой, делая это неслышно, наслаждаясь предвкушением как таковым.
Шум стал сильнее. Точно, что их было как минимум трое человек. И они находились ровно там, где я и предполагал. Сразу возле подземного лаза, на стороне четвертого дома. Минули ещё двадцать секунд, стали различимы голоса. И здесь собака ажно заскулила от нетерпения.
Глава пятая
У собаки начала дыбом подниматься шерсть. Такого я не видел никогда. Поэтому сразу понял, что в обозначенном месте, находится кто-то из тех, с кем у собаки есть свои личные счеты. Ведь она никогда себя так не вела. Если бы я имел возможность спросить у неё, то я несомненно сделал бы это, а так, так я мог лишь наблюдать, следуя чуть позади собаки. Которая сейчас опустила голову ниже, передвигалась пригнувшись, испытывая колоссальное напряжение, ей никак нельзя было упустить эту добычу.
Несколько метров, и мы оказались возле подземного лаза. Собака лапами сдвинула в сторону две широкие доски, мордой откинула прочь какое-то старое, гнилое пальто, — и мгновенно скрылась под землёй. Я, не теряя ни одной лишней секунды, последовал за ней. Но и здесь собака не торопилась, а в какой-то момент она и вовсе остановилась. Минули ещё секунд десять, и я услышал, что с другой стороны кто-то начал движение к нам навстречу.
