Читать книгу 📗 "Смех лисы - Идиатуллин Шамиль"

Сабитов понимал, что собеседники сразу попытаются замотать и заволынить любое его предложение, поэтому зашел с козырей, сбрасывать которые со стола вправду опасно. Он молча дождался, пока Нитенко многословно и как бы заранее извиняясь поприветствует собеседника и объяснит, что инспектор вот из округа, Азат Завдатович, ну вы знакомились, рвется пообщаться по неотложному, как он считает, делу, хотя лично я… — и заговорил:

— Спасибо, Денис Федорович. Здравствуйте, Вадим Капитонович. Не знаю, насколько вы информированы, но в Михайловске точно, а в других населенных пунктах района с большой вероятностью разрастается вспышка эпидемии неизвестного пока характера. Больше двадцати человек в госпитале, состояние тяжелое…

— У нас хороший госпиталь с очень опытными врачами… — попытался перебить его Нитенко.

— …Которые не могут ни подавить вспышку, ни найти способ лечения, — отрезал Сабитов. — Необходимо немедленно ввести карантин на территории всего района, а главное — вызвать сюда нормальных военных врачей, а также специалистов по бактериологическому оружию и боевым отравляющим веществам.

— Зачем? — спросил динамик с искренним, похоже, недоумением.

— Велика вероятность, что против населения Михайловска применены именно БОВ.

— Ох ты. Денис Федорович, ты согласен?

— Не согласен, — заверил Нитенко.

Сабитов снова его перебил:

— И, конечно, надо поднимать особистов, и армейских, и комитет.

— Да господи ты боже мой, — откликнулся динамик.

— Наши советские люди атакованы у себя дома, — зверея, сказал Сабитов.

— Необходимо пресечь атаку и уничтожить атакующего.

— Атакующего, — горько повторил Нитенко. — Капитан, ты ж не первый год на службе. Ты же не хуже меня знаешь, кого они первым делом найдут.

— Доказчику первый кнут, — подсказал динамик. — Спокойно, Козлодоеу, сядем усе.

— Это неважно, — возразил Сабитов, не очень понимая, несет ли его на психе или впрямь неважно все, кроме главного. — Главное — пресечь заразу и вылечить заразившихся.

— Капитан, не гони волну, — попросил Нитенко. — Все захлебнемся так, что не откачают.

— Показательным образом, в духе гласности и коллективной ответственности, — подтвердил динамик. — Новость мгновенно распространится, а это не только паника, но и международный скандал:

Советский Союз подвергся биоатаке. А кто виноват? Местное руководство виновато. Части и района. Подлежат персональной ответственности по всей строгости закона.

— Ты этого хочешь? — осведомился Нитенко.

— Я хочу спасти людей, — сказал Сабитов.

— Ты не господь бог и не начальник. Начальству я по форме доложу, пусть… Да что я тебе объясняю, ты же офицер, елки-палки, летчик.

— Так точно. Я офицер, елки-палки, летчик, — согласился Сабитов, надев фуражку, козырнул и вышел, не притворив дверь.

Нитенко протяжно вздохнул, длинно попрощался с Пахомовым, позвал скучавшего в коридоре дежурного и приказал соединить со штабом округа.

Сабитов навис над телефоном в выделенном ему кабинетике. Нужного собеседника он настиг ценой куда бо́льших усилий и переключений, но тот хотя бы мог говорить как человек, а не резиновый утенок. Пусть не то, чего хотел от него Сабитов, — но, если бы наши желания были самореализуемыми, не было бы ни прогресса, ни, наверное, мира. Зато собеседник слушал — пусть и с растущим раздражением, даже негодованием.

— Я понимаю, что всех спецов и оборудование сюда вывезти невозможно, но профильных-то можно? — спросил Сабитов. — Ну как, которые по биозаражениям, по оружию… А его зачем? Ну да, кровь там, печень, их тоже. И по нервной, кстати, надо. И фармацию, конечно. Значит, и диагностов с лаборантами… Ты издеваешься? Да. Да, весь госпиталь! Никита, они помирают здесь. И помрут до завтра. Никита, пятого июня помрут, понимаешь? Ни хрена ты… Никит, я не для того все это там прошел, чтобы здесь опять… Неважно.

Никто. Ты ее не знаешь. Да, вот так. Ладно, я понял. Если гора не идет…

Короче, подготовь мне защищенную эвакуацию двадцати человек из Косачева к этим своим спецам, полосу и машины заизолируй. Я через три часа борт с ними там сажать буду. Не сбивай меня, пожалуйста.

Сабитов швырнул трубку и быстро вышел из кабинета, мимоходом подумав, что бесконечно входит и выходит, как… ну, скажем, лопнувший шарик из мультфильма, который любила… Думать дальше он себе запретил, направившись к воротам части.

Выйдя за ворота, Сабитов задержался, глядя на ефрейторские погоны вытянувшегося в струнку Доскина, перевел взгляд на лицо и спросил:

— Противогаз с собой? Клапанá вставил? Принеси.

Доскин, старательно демонстрируя обиду таким незаслуженным недоверием, вынес из дежурки противогазную сумку.

— Позвони во второй ангар, пусть самолет готовят, — скомандовал Сабитов, удостоверившись, что клапаны на месте, и закидывая ремень сумки себе на плечо. — Приготовить костюмы химзащиты, штук десять, и чтобы противогазы были исправными. Дневального попроси проверить. Тебе пусть тоже принесет, в темпе.

— Учения опять? — снисходительно поинтересовался Доскин.

— Да уже нет, похоже, — бросил Сабитов, удаляясь.

Доскин похлопал глазами, соображая, потом окликнул:

— Товарищ капитан!

Сабитов отмахнулся на ходу.

— Товарищ капитан, там коробка… — испуганно пробормотал Доскин, простонал и метнулся звонить.

Дверь Дома-с-привидениями с треском распахнулась. На сей раз Серега не топтался на пороге, не мялся нерешительно и не придумывал повода зайти. Он дал по двери с ноги и ворвался с топором наперевес.

Убедительнее получилось бы, влети Рекс первым с рыком и оскаленной пастью. Но Рексу категорически не нравился ни запах, в который они погружались, ни дом, в котором явно не водилось ничего съедобного и интересного, ни ситуация в целом. Поэтому он всячески уклонялся от чести возглавить операцию по захвату шпионского преступника, крутил хребтом и упирался лапами. Сереге пришлось волочь его за поводок, опасно потрескивавший.

Это было тяжко и тупо. Если бы шпионский преступник поджидал группу захвата со шпионским беззвучным автоматом или хотя бы ядовитым шприцем наперевес, топор, наверное, не помог бы — особенно происходи дело в полумраке, которым Сереге запомнилось шпионское логово. Но теперь сиротливая лампочка на кривом проводе горела, тускло освещая комнату и шпионского преступника, который никого не поджидал.

Шпионский преступник, пригорюнившись, сидел за столом с грязной посудой, вцепившись в расписанную красными птичками кружку, которую здесь называли бокалом. Он был пьян и уныл.

На шумное явление группы захвата Гордый отреагировал запоздало и странно. Он неспешно поднял голову, повел мутными глазами по гостям и пробормотал:

— О, экспресс-доставка. Родной, у тебя в треке ошибка, я топор не заказывал.

— Константин Аркадьич, мальчика тоже везем? — спросила Тамара, прижимая запястье к упакованному в прорезиненный капюшон лбу, чтобы удержать пот.

Удержать его было невозможно. Пот все равно, щекоча, пробирался сквозь брови и резиновую оправу защитных очков к ресницам и глазам, заставляя моргать и щуриться. Спасибо хоть габариты начальника госпиталя не позволяли спутать его с кем-то из других упакованных в химкостюмы медиков, деловито грузивших пациентов в пазик.

— Нет, — помедлив, сказал Коновалов. — Он, считай, здоровый, нужды в транспортировке нет. Здесь донаблюдаем.

— Так лучше в области и понаблюдать, может, подскажет чего. Аппаратура и спецы там все-таки…

— Нет, — резко повторил Коновалов. — Тамара, пацан живой и здоровый, а ты его предлагаешь посадить в самолет с больными, который еще не знаю…

Замолк он еще резче и показал Тамаре, чтобы возвращалась к карусели каталок. Ее потеющий в прорезиненной кожуре персонал бережно, но все равно ужасно громко крутил между палатами и тарахтящим у самого крыльца пазиком.

Тамара все-таки спросила:

— Вы думаете, возможно повторное заражение?

Коновалов странно смотрел на нее через запотевшие очки. Тамара поняла это как начальственный укор, качнулась в сторону палат, но, вдруг сообразив, начала, надеясь, что сообразила неправильно: