Читать книгу 📗 "Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн"

Я понятия не имею, какой реакции я ожидала. Определенно не того, что он всадит нож в землю возле ноги Посейдона, заставив бога вскрикнуть.

– Иди проспись, брат, – говори он голосом, полным серы и пламени, и кожа натягивается на его скулах. – Ты проиграл. Смирись с этим.

Аид исчезает. Только чтобы появиться прямо передо мной, обвить меня руками и исчезнуть уже вместе со мною.

Я понимаю, что мы вернулись в олимпийский дом Аида, потому что меня окружает красное и черное, но не успеваю понять, в какой мы комнате, поскольку Аид немедленно прижимает меня к стене, а его губы накрывают мои.

И… о боги. У меня проблемы. Потому что я целую его в ответ.

И не так, как было в тот раз.

Тот поцелуй начался без плотского желания и превратился в нечто иное. Этот? Этот уже нечто иное.

Он берет жар и дрожь, которые и так свирепствуют во мне, и превращает их в тысячу ощущений, от которых разум заполняет туман, а тело вспыхивает. Я никогда не целовалась до него, но мечтала об этом. Хотя никогда не представляла ничего подобного. Как будто Аид хочет поглотить меня. Как будто я хочу, чтобы он это сделал.

Его бритвенно-острый контроль над всем крошится по краям.

Из-за меня.

Я не знала, что могу чувствовать себя так.

Все во мне собирается плотнее и плотнее, конденсируется, как чувство без выхода, и с моих губ срывается стон, когда я целую его в ответ.

Но от одного этого тихого звука Аид внезапно застывает, потом отстраняется и прижимается своим лбом к моему.

– Твою мать, – бормочет он.

И я понимаю, что ошиблась. Он утрачивает контроль не из-за меня, а из-за своей поборницы. Я напугала его сегодня, потому что он мог потерять свое место в Тигле. Если он так боится проиграть, значит, причина должна быть невероятно важна.

Я глубоко вдыхаю, чтобы сказать что-нибудь. Что угодно.

Но Аид уже исчез, оставив лишь клуб дыма на том месте, где он стоял, прижимаясь ко мне, и запах горящей серы остро бьет в ноздри. Я ежусь, когда жар от его прикосновений спадает, оставляя только холод.

И сожаление.

Я не знаю, как вообще смогла уснуть после всего, но все же уснула. Да так крепко, что, несмотря на все обучение, понятия не имела, что в моей комнате кто-то есть, пока Аид не разбудил меня, тряся за плечо.

– Второй Подвиг сейчас начнется, Лайра.

Я смаргиваю сон из глаз, чтобы хоть как-то сосредоточиться на его лице, зависшем над моим, и на его губах. Что он сделает, если я его поцелую?

Глаза Аида сужаются:

– Лайра?

– Что? – Я вдавливаю голову в подушку.

При появлении бога в моей комнате мне явно следует встрепенуться, но я какая-то медленная и квелая. И это все Аид виноват. Я ворочалась всю ночь, представляя, как его рука ползет по моему…

– Следующий Подвиг, Лайра. – Он вытаскивает подушку у меня из-под головы. – Это Гермес. Одевайся, быстро…

Он срывает с меня одеяло – и матерится.

Его слова оглушают меня, словно колокол, к которому я слишком близко подошла, или, может, это все из-за ощущения пузырьков внутри, когда взгляд Аида оказывается прикован к полоске моего обнаженного живота. В любом случае мозг запускается пинком адреналина слишком поздно, потому что я уже пропадаю.

Без разгрузки.

– Сука, – снова ругается Аид.

Я не отворачиваюсь, сосредоточиваясь на вихре в серых глазах.

И могу думать только о том, что я в пижаме, без одежды и инструментов… или хотя бы обуви. А еще – без жемчужин и оставшихся зубов дракона, а особенно без моей реликвии.

Все это мелькает у меня в голове вместе с мыслью о том, что в глазах Аида есть пятнышки золота в серебре… почти как у меня.

– Ты сможешь, звезда моя. – Его голос следует за мной в пустоту. – Скоро увидимся.

Не самые утешительные слова из уст царя Нижнего мира.

Когда я снова проявляюсь, то тут же с воплем наклоняюсь вперед, чтобы удержать равновесие… над пустотой. Мои руки вращаются, как крылья мельницы, пока я топчусь на крохотном прямоугольном карнизе, но я вздыхаю с облегчением, когда натыкаюсь задницей на стену сзади.

Я рывком выпрямляюсь как можно сильнее, и мои пальцы отчаянно ищут, за что ухватиться на отвесном склоне за моей спиной.

Я стою так добрую минуту, ловя равновесие и ожидая, пока желудок перестанет крутить, а сердце – колотиться в груди. И медленно выдыхаю. Чуть не сверзилась. Прямо передо мной вершины гор – и облака.

Гермес. Надо было догадаться, что будет верхотура. Этот бог любит летать.

В моем нутре зарождается искра гнева, не сжигая страх, но давая мне толчок: мне нужно сделать больше, чем просто стоять тут и пытаться не упасть. Посмотрев вниз, я вижу, что крохотный карниз, на котором я топчусь, не является частью скальной стены за моей спиной. Я умостилась на каком-то цементном блоке около тридцати сантиметров длиной во всех направлениях, который выдается из склона горы. Только ноги поставить.

Растопырив руки, чтобы держаться за гору, я поднимаю взгляд – и вижу звезды и верх какого-то стеклянного цилиндра, окружающего меня. Я как будто жук в банке без крышки.

– Да вы издеваетесь. – Мой голос отскакивает от стеклянных стен с трех сторон: они примерно в полуметре от меня и не касаются платформы, на которой я стою.

Мои слова немедленно уносит свистящий порыв ветра, что вьется у моих ног в пустоте по краям платформы и играет каймой шелковых пижамных штанов цвета лаванды у меня на лодыжках. Я покрываюсь гусиной кожей: ледяной ветер вдобавок к холоду от цементного блока, просачивающегося под кожу моих босых ног… Мне становится только хуже при мысли, что один шаг вперед – и я полечу в ничто между стеклянной стеной и краем платформы.

Отвесное падение (если эхо моего голоса было каким-то показателем), а внизу – терпеливо ждущая смерть.

Я бросаю взгляды влево и вправо и осознаю, что в пижаме я тут не одна. Стеклянные стенки отделяют меня от других поборников, опасно балансирующих на своих цементных блоках метрах в трех друг от друга. Это объясняет, почему я не слышу ничего, помимо приглушенных звуков. Зэй слева от меня, и, когда наши глаза встречаются, я не могу не вспомнить насмешку Посейдона.

Я робко улыбаюсь, а потом смотрю вправо и сглатываю.

– Да катись все в Тартар.

Гермес явно решил меня затравить.

Справа от меня Декс, и его бритая голова красуется ко мне затылком, будто он пытается привлечь чье-то еще внимание. Почему он уже одет в свою форму? Он в ней спал? Его мощное тело загораживает другое, поменьше, но на миг я вижу лицо Римы: карие глаза округлились, а полные губы от страха сомкнуты в ниточку.

За этими двумя высовывается поборник Артемиды, Ким Дэ-хён, и я могу разглядеть его лицо. Он не одет в зеленый цвет Силы, потому что в пижаме, как мы с Зэем. Ясно: значит, не только нас застали врасплох. Но почему Дэ-хён спокоен, а все прочие явно боятся?

За ним я улавливаю вспышку рыжих волос Нив, а за ней – макушку Джеки, единственной блондинки и самой высокой женщины в наших рядах. Ей явно нелегко из-за широких плеч, ведь Джеки слишком много двигается. Я хочу крикнуть, чтобы она стояла спокойно, но она не услышит. Дальше мне не видно из-за изгиба горы, но я уверена, что остальные там.

«Пожалуйста, только бы никто уже не упал».

Облака за нашей стеклянной баррикадой приходят в движение, и Гермес вместе с четырьмя даймонами – по двое с каждой стороны – грациозно взмывает в ночное небо и зависает перед нами. Крылышки на его сандалиях трепещут размыто, как крылья колибри. Он стройнее, чем большинство других богов-мужчин, а в черных, почти кошачьих глазах под черной же челкой светится острый ум. Его бледная кожа сияет, как будто луна – его личный софит.

– Добро пожаловать, поборники, на ваш второй Подвиг Тигля!

Понеслась.

– Сегодняшний подвиг посвящен сообразительности и стратегии, – объявляет Гермес. – Вам нужно будет обдумать ход своей игры.