Читать книгу 📗 "Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя"

Беру жакет Форда, надеваю его на голое тело, застегиваю только на одну пуговицу и щелкаю камерой. Фото получается на грани допустимого — ничего вызывающего, но достаточно, чтобы зацепить взгляд. Отправляю.

Пока жду ответ, верчусь перед зеркалом, потому что эта чертова дорогущая вещь очень мне идет, и сидит идеально, и в ней я чувствую себя не Крис «девочка из стриптиза», а Кристиной Тарановой, у которой когда-то был любящий, исполняющий все ее капризы отец. Может, конечно, он и не мог себе позволить потратить на меня столько, на сколько я сегодня собираюсь разорить Авдеева, но у меня было все, а не только долбаные растянутые свитера из магазина «вторых рук».

Телефон «пиликает» входящим сообщением.

Смотрю на имя на экране и триумфально улыбаюсь.

Прошло около трех минут.

Неужели сообщения глупой Барр у вас в приоритете, Вадим Александрович?

Хентай: Я как будто сказал, что мне не интересна демонстрация.

Триумф быстр сменяется горечью еще одного щелчка по носу.

Хочется содрать проклятый пиджак и разорвать его на кусочки, просто чтобы выместить злость. Но легче от этого, увы, не станет.

Выдыхаю.

Медленно переодеваюсь в темно-серое платье от Прада — закрытое, но с идеальным кроем, подчеркивающим переход от талии в крутые бедра. Становлюсь в пол-оборота, в максимально выгодном для моих накачанных ягодиц ракурсе. Щелк. Отправляю.

Я: А мне, Вадим Александрович, не интересно быть вашей Барби для переодеваний, но я, как видите, расслабилась и получаю удовольствие.

На этот раз он отвечает не так быстро. Успеваю переодеться в юбка-карандаш, белую рубашку и «лодочки» на невысоких тонких каблуках, и даже перекинуться парой слов с консультанткой — платье и пиджак прошу отложить, это я возьму, и еще синий брючный костюм от Живанши.

На фотках появляется реакция — «палец вверх».

Отправляю следующее, фотографируясь так, чтобы у меня был вид строгой деловой мыши, с припиской: «Это вписывается в пункт 2.4?» Имею ввиду длину юбки, хотя, конечно, она абсолютно точно вписывается, потому что ровно до колен.

Жду, гипнотизирую взглядом телефон.

Хентай: В этом разве можно переставлять ноги?

Я ставлю телефон на маленький столик, включаю камеру и снимаю короткое видео с проходкой до диванчика, куда сажусь и элегантно укладываю ноги на левый бок. Ничего такого не делаю, потому что мне это и не нужно — я и так выгляжу максимально провокационно.

Что ты там говорил насчет моих ног? Что я умею их подавать?

Отправляю.

Хентай: Ждете, что я дам вам еще один повод заявить на меня за сексуальное домогательство?

Не знаю почему, но практически уверена, что писал он это с самодовольной улыбкой.

Я: Ну что вы, просто отрабатываю ваши сегодняшние потраченные на меня не маленькие деньги))

Хентай: Собираетесь меня разорить, Барр?

Я: Именно. Должна же я получить хоть какую-то сатисфакцию за это моральное унижение)

Хентай: Старайтесь лучше.

Абсолютно не прошибаемый.

Я мысленно желаю ему провалиться.

Остальную примерку уже не «документирую», смирившись с тем, что ему это, видимо, действительно не интересно. Даже не понимаю, к чему все это. Авдеев не похож на человека, который станет самоутверждаться таким образом, даже несмотря на то, что он, конечно, мудак.

Покупки складывают в десяток брендовых пакетов — с шелковыми ленточками, конечно.

Алёна прикладывает к считывателю черный лаковый «пластик».

Я жмурюсь и отсчитываю секунду до гневного звонка.

Сумму я слышала краем уха.

Она… очень нескромная.

Авдеев, конечно, уже получил уведомление.

Но никаких гневных звонков или сообщений — ни сейчас, ни через пять минут, когда мы с Алёной садимся в машину, ни потом, когда едем по заснеженному городу, наконец-то по-рождественски красивому.

— Вадим Александрович сейчас не может ответить, — разговаривает с кем-то по телефону Алена. — У него онлайн-встреча, это продлится еще около часа.

Онлайн-встреча? И давно?

Я кручу в руке телефон, просматриваю нашу скупую переписку.

Он все-таки отвечал довольно быстро.

Он отвечал мне. А кому-то важному, с кем говорит Алена — нет.

Отворачиваюсь к окну и прикусываю уголок рта, чтобы не позволить дурной эмоции выбраться наружу. Мне плевать. Ему интересно? Определенно. Это целиком соответствует моему плану.

— Куда мы едем? — обращаю внимание, что точно не в сторону «башни».

— Вадим Александрович сказал, что на сегодня вы можете быть свободны, Кристина Сергеевна. Он сказал отвезти вас домой.

Даже не знаю, разозлиться или махнуть рукой. Все равно получилось по его.

— Остановите вот там, пожалуйста, — прошу водителя, показывая на бутик меха.

Алена смотрит на меня с настороженностью.

— Что? — растягиваю губы в улыбку Харли Квин. — Вадим Александрович ведь не озвучивал никаких ограничений?

Хотя, конечно, я просто иду на принцип.

Шуба — это точно не офисный дресс-код.

Ну и к черту.

Мы заходим внутрь.

И я почти сразу пропадаю, потому что на манекене в центре зала висит моя мечта.

Консультантка сразу это понимает, приглашает примерить.

Накидывает мне на плечи идеально скроенный полушубок из соболя в стиле «автоледи».

У меня даже дыхание сбивается — настолько это…

— Вам очень к лицу, — хвалит девушка-консультант.

Господи, а разве кому-то может не быть к лицу шуба за двадцать тысяч евро?!

Я провожу ладонью по пушистому, густому ворсу — мягкому, тяжёлому, с невероятным шелковым блеском. Черт, как она сидит…

Закатывай губу, Крис. Ты приехала не покупать это, а получить свой законный повод щелкнуть Его Императорство по носу.

Все просто.

Я делаю два фото — одно себя в соболе, другое — ценника на эту «безделушку».

Но на фото у меня до ужаса довольное лицо, и румяные щеки и глаза блестят и… Черт, на мне написано, что эту вещь я хочу.

Что будет в ответ? Авдеев либо скажет «стоп» и тогда его «Старайтесь лучше» будет просто пафосными словами, которые я с удовольствием высмею, либо выкатит условия за свою щедрость. Ну, типа, теперь я должна сосать ему двадцать четыре на семь. И тогда я с чистой совестью еще разок потопчусь по его эго, сказав, что-то типа: «Отсоси себе сам».

Отправляю обе фотографии.

Кручусь перед зеркалом, наслаждаясь последними мгновениями ощущения под пальцами дорогущего меха. Мне было бы гораздо легче, если бы она действительно не сидела так, словно сшита по моей мерке.

Телефон «оживает» достаточно быстро — примерно через минуту.

Хентай: Ок.

Я таращусь на две буквы.

В смысле «ок»?

Вот так просто?

Мы никто друг другу, а он, потратив на меня шестизначный ценник, не против, если я потрачу еще в несколько раз больше?

Я: Вы так легко разбрасываетесь деньгами, Вадим Александрович.

Хентай: Я ими не разбрасываюсь, я ими управляю. И инвестирую. В данном случае — в ваше настроение.

Я: Слишком самоуверенно, Вадим Александрович.

Хентай: Опять слишком очевидно, Барби. Ты же хочешь это? Зачем спрашиваешь?

Я: Любите непослушных женщин?

Хентай: Люблю женщин, которые не спрашивают разрешения.

Переход на «ты» почему-то щекочет между ног.

Господи, это просто переписка, электронные чернила без интонации, без эмоций, но моему телу это «тыканье» кажется очень интимным.

Я чувствую, как кровь приливает к щекам. Как вспыхивают уши.

Сдергиваю с себя соболя, бросаю его на руки оторопевшей консультантке. Спрашиваю, где у них туалет, получаю направление, бегу туда и запираюсь изнутри.

Ноги дрожат.

Я злюсь на него за то, что он такой чертовски…

Как подарок под елку.