Читать книгу 📗 "Чистенькая жизнь (сборник) - Полянская Ирина Николаевна"
— Что же ты, миленький, не открываешь? — вслух произнесла размягченная Элка и еще раз позвонила.
Топот усилился, послышался шепот, что-то скрипнуло, и дверь наконец-то приоткрылась. На пороге стоял смущенный, взъерошенный Глиновский в майке и тренировочных штанах, а из-за его плеча выглядывала средних лет женщина с темными следами туши под глазами, в пестреньком фланелевом Элкином халате. Вышла тягостная немая сцена, прерываемая только вздохами Глиновского.
— Извините, — тихо и отчужденно, как будто не туда попала, проговорила Элка и опрометью бросилась вниз.
— Элла, Элла! — уныло, словно прочищая горло, басом крикнул ей вслед Глиновский, и дверь захлопнулась.
Элка сидела в вагоне метро. Она ни о чем не думала, не плакала, не вспоминала. Ей казалось, что она едет домой после тяжелой, изнурительной работы зимой на свежем воздухе. Ее клонило в сон, мысли путались и рвались как ниточки, которые с тщательностью паучка натягивал дома ее брат. Ей хотелось думать, что того, что случилось, не было. Она так и думала. Точнее, просто дремала, прислонившись головой к боковому поручню. Она совсем не заметила, как рядом расположился молодой человек лет тридцати в безукоризненном сером костюме, в модной кепке и с «дипломатом» в руках.
— У вас случилось несчастье? — горячо и утвердительно прошептал он ей в ухо и стиснул ее большую безжизненную ладонь. Элка тупо посмотрела на него, и вдруг до ее дремлющего мозга дошел ужасный смысл его вопроса. С молниеносной быстротой сменяя друг друга, пронеслись в ее голове надежды, планы и еще не покинувшее ее ощущение нерушимости того, что она имела. Она вдруг зажмурилась, скрипнула зубами, и все внутри у нее закачалось и завыло от животного горя.
Элка тряхнула головой и заставила себя взглянуть в его лицо. Впалые щеки, скорбная складка между бровей и пронзительные голубые глаза, которые глядели с неподкупным состраданием. Совершенно бессознательно Элка придвинулась к нему, ей вдруг захотелось ощутить простое человеческое тепло и расположение.
— Мне очень плохо, — покорно согласилась она.
Совершенно незаметно для себя они оказались в ресторане.
— Будьте к нам поласковее, дорогой. Нам плохо, — просто, как ребенок, попросил голубоглазый официанта, и тот уплыл очарованный. Элка ела ромштекс с крекером и рассеянно слушала своего спутника. Она плохо понимала, о чем он говорил, зато было совершенно очевидно, что сердце ее и желудок отогреваются, наполняются теплом рядом с ним.
— Сейчас все пройдет, станет легче, — как заклинание твердил он и пил только кофе. Они даже потанцевали, и Элка, возвращаясь к столику, доверчиво держала его под руку. Ей было, как во сне, туманно и как будто так и надо, по какому-то заранее задуманному сценарию. Она ела и пила, пила и ела. Улыбался официант, заботливо склонялся к ней голубоглазый, танцевали и целовались в танце чужие, нарядные люди, и затихала, притуплялась ноющая боль внутри. Очнулась Элка в такси, когда они выехали уже за Окружную дорогу. Она испуганно вскинула голову и встретилась с твердыми всепонимающими глазами. «Вы же со мной, не волнуйтесь, — успокоил ее взглядом голубоглазый. — Нам нельзя сейчас расставаться. Если вы уедете, я не смогу до конца вывести вас из стресса. Вы верите мне?»
Элка сонно кивнула и преклонила голову. Он привез ее в чистенькую, отдельную квартирку в пятиэтажном доме, усадил на стул в пятиметровой кухне.
— Видите ли, — Элке было легко и просто откровенничать, — когда я выпью немного, я хочу спать, так сильно, что засыпаю даже стоя. Мне нужно поспать хотя бы несколько часов, и все будет в порядке. Нельзя ли мне прилечь?
— Конечно, конечно. Я провожу. — Молодой человек торопливо и услужливо повел ее в комнату. — Сейчас час ночи. Ложитесь, я не буду мешать. Пойду пить чай.
— Спасибо. Вы очень хороший человек, — широко зевнув, хотела улыбнуться Элка, но забыла и завалилась на кровать. Она заснула, но вскоре проснулась от страха. Голубоглазый был рядом. Реакция у нее была молниеносной. Она оттолкнула его и, опрокидывая стулья, бросилась к двери. Такой прыти голубоглазый от нее не ожидал. Элка металась уже по лестничной клетке, громко вопила и барабанила, стучала, звонила во все двери на этаже. Голубоглазый выскочил за ней.
— Отстань! — кричала Элка и брыкалась. Одна дверь приоткрылась на цепочку, и пустые линзы очков уставились в темноту. Элка бросилась к двери. Та тут же захлопнулась. Неожиданно снизу раздался грохот, и через секунду на площадку вбежал парень в трусах и с топором. Голубоглазый пискнул и сиганул к себе. Элка прислонилась к стене.
— Пошли, пошли, — неуклюже взяв ее за локоть, приказал парень и, перехватив поудобнее топор, увел к себе. Как только Элка очутилась в маленькой душной комнате, пережитый страх и хмель сделали свое дело. Она начала засыпать. Не зная, чего можно ожидать от человека в трусах и с топором, точнее, очень хорошо зная, Элка боролась с собой как могла.
— Послушай, — сказал ей парень, — я вызвал такси, ко мне жена утром приезжает. Давай отвезу тебя домой. — Элка равнодушно смотрела на него и клевала носом. — Адрес-то у тебя какой? — снова встряхнул ее за плечо парень.
Адрес — единственное слово, которое заставило напрячься. Она порылась в себе. Внутри было пусто, на уме вертелся только адрес Глиновского.
В четыре часа ночи парень поставил Элку перед дверью и позвонил. Дверь открыл Глиновский, в других уже, как показалось Элке, тренировочных штанах, какой-то взмокший и виноватый. Парень поздоровался, провел Элку в коридор, потом развернулся и захлопнул за собой дверь. На дрожащих ногах Элка протрусила в комнату и рухнула в кресло. Тут же из комнаты выскочила встрепанная женщина и начала что-то истошно кричать прямо Элке в ухо. Глиновский бегал по комнате и пытался успокоить обеих. На самом деле успокаивал он себя и женщину, потому что Элка была тупа и спокойна, как остановившиеся настенные часы с кукушкой.
— Элла, — шумно вздыхая, говорил Глиновский, как будто собирался запеть песню, — Элла. Это подруга моей юности. Она нашла меня.
Элка молчала, даже не пытаясь вдуматься в его слова. Это только распаляло его красноречие. Он разразился какой-то длиннющей речью о взаимопроникновении и ушедшей молодости. Женщина благодарно плакала и пила воду прямо из чайника. Элке тоже захотелось воды, и она молча протянула дрожащую руку по направлению к подруге юности. Та убежала в коридор. Через полчаса она вошла в комнату аккуратно причесанная, подкрашенная и в своем платье. Элка всмотрелась в нее и поняла: Глиновский не врал, это действительно была подруга его юности. Элку это почему-то успокоило, и она прикрыла глаза.
— Элла, что же нам делать? — услышала она взволнованный голос Глиновского. — Надо же что-то решать.
— Спать, — ответила Элка.
— Или вы, или я, понимаете? — лицо женщины исказилось и стало змеиным.
— Спать, — повторила Элка, — умоляю, немного поспать.
— Какой сон? — горько проконстатировал Глиновский. — Встряхнись!
Элка впала в полнейшее оцепенение. Они долго тормошили ее, задавали какие-то вопросы. Элка поднялась и лениво заходила по квартире, ища, куда бы скрыться.
— Удивительно упряма! — заключила в шесть утра подруга юности. Это было неправдой. Элка упорствовала только в одном: она хотела спать, и ей было страшно и непонятно, что именно это ей и не разрешали. В конце концов она схватила какую-то книгу и кинула ее в женщину и Глиновского. Они отступили, но через несколько минут атака возобновилась. Тогда Элка ушла и бессмысленно маячила во дворах и на автобусных остановках.
Потом она вошла в какой-то подъезд, поднялась на какой-то этаж, и только тут поняла, что опять у двери Глиновского. Об нее споткнулась молодая женщина, которая несла тяжелую сумку. Элка хотела извиниться, но извинилась женщина, и только тогда Элка поняла, как она жалка и несчастна. Женщина скрылась в соседней двери. Из квартиры пахнуло супом и тихим семейным благополучием. Элка стояла на резиновом коврике, продрогшая до костей. Она вспомнила голубоглазого, парня с топором, все свои загубленные надежды, отца, брата, и от злости, от безысходной ярости к тем, кто заставил ее пережить все это и жить по-старому, может, всю оставшуюся жизнь, размахнулась и со всей силы дала в дверь ногой. И дверь слетела с петель и ровно легла в коридоре.
