Читать книгу 📗 "Дождись лета и посмотри, что будет - Михайлов Роман Валерьевич"

5 вечер. Миф о великой ночи. Однажды наступила ночь. Когда она пришла, никто ничего не заподозрил. Но утром, когда должно было взойти солнце, ничего не изменилось. Та же темнота. Люди ходили, удивлялись, спрашивали друг друга, что это такое. И на следующее утро так же. Через несколько дней старейшины собрались и попробовали отыскать причины происходящего. Они решили, что кто-то натянул на видимый мир покрывало. Чтобы снова стало светло, нужно доплыть до горизонта и сдернуть покрывало. Добровольцы отправлялись один за одним, сопровождаемые ликованием жителей, огоньками от факелов на берегу. Но как только они оказывались в полной темноте, на них нападал непреодолимый страх, и они поворачивали обратно. Конечно же, по общей драматургии должен был найтись кто-то, и это должна была быть девушка. Так и случилось. Увидев, что все отчаялись, дочь старейшины села в лодку пока никого не было на берегу и поплыла к горизонту. Что случилось дальше — непонятно. Утро наступило, свет снова появился, но обратно она не вернулась. Запуталась в гигантском темном покрывале? Похоже на метафорическое изложение истории женщины, умершей при родах. Этот сюжет лежит в основе одной из самых популярных пьес, разыгрываемых на сценах региона. Действие начинается глубокой ночью и заканчивается с наступлением утра. Утро драматургическое совпадает с утром естественным. Зрители оказываются внутри великой ночи, вместе с актерами надеются и провожают добровольцев к горизонту, выкрикивают напутствия, радуются приходу светлого времени суток.

Я вернулся домой с ценной справкой и массой удивительных впечатлений. Это было сильнее элитарного трипа. Скрывать от отца, где был, я не стал. Он молча выслушал, а затем задорно захохотал, сказал, что я повзрослел и начал разбираться в жизни. Действительно, справка сработала. Я принес ее в военкомат. Там был какой-то медосмотр, полковник сказал, что я симулянт и никто в такие загоны не поверит, врач при нем позвонил в больницу и поговорил с Эдуардом Петровичем. Да мне не то что на войну нельзя — вообще никуда нельзя. Я должен сидеть в больнице вместе с Ласло и слушать о спектаклях на островах. Полковник подошел и сквозь закрытый рот выжал что-то неприятное. Типа сучонок, ты еще попадешься, я тебя с говном смешаю и батю твоего. На это я ответил, что очень хочу на войну, прямо сейчас, умею стрелять, пусть не слушают психиатров и дают мне оружие. Проблема была решена.

Так и не понял, последние дни были «спектаклем», трипом, игрой или чем-то еще? Было бы прикольно, если нет, это чистая реальность. Выходишь из больницы, и начинается спектакль, а там внутри существуешь как есть. Там секси-медсестра оказывается самкой богомола, откусывает головы, пациентам снятся яркие представления с островов Фиджи, в конце коридора лес с растениями на подоконнике, черная-белая-серая луна, и все это — реальность как есть, не игровая. Никто тебя не обманывает, не выстраивает ложные впечатления, не заполняет тебя ненужными ожиданиями.

Проблема решена. Но не отменять же из-за этого запланированные московские гастроли. Отец сказал, что познакомит с интересными людьми, они играют в основном в покер, чистят большие казино. И еще сказал, что все это фуфло. Ты знаешь, что такое «интернет»? Нет. Ну вот. Скоро все будут играть, сидя у себя дома. Типа как в игровые приставки, только связанные между собой по всему миру. А кто будет раздавать? Кто-то будет. Если не видишь рук, как понять, что тебе не подкидывают карты, какие хотят? Непонятно пока что. А кто будет контролировать, что ты не созваниваешься с корешем, который сидит за тем же столом и вы не обсуждаете, какая у кого раздача? Тоже непонятно. Но как-то это будет организовано.

Отец объяснил, что всегда надо работать на опережение. Скоро счетчиков будет как дворовых котов, с ними начнут бороться, надо осваивать интернет. Вспомнил один случай, как крупье выкинул как бы по ошибке две карты, одну из них сразу отбросил, именно ту, которая ему не нужна — быстро и четко. Я тогда сделал вид, что ничего не заметил, было забавно, что такой простой и наглый обман возможен. Если все переместится в компьютерную игру, подобные обманы смогут совершаться каждую раздачу и никто их не разглядит.

6. Москва

Москва нас встретила дождем и движением. Я ее представлял как дремлющий Кремль, а не как бурлящий механизм. В ней не показалось никакой торжественности.

Поселились мы у старого отцовского приятеля. Звали его Толик Карьера. Он был депутатом Московской городской Думы, с шофером и флажком в машине. Отец не мог сначала поверить, думал, что его разыгрывают, но вроде нет. Подошел, спросил, а что, с судимостями берут в депутаты? А не было никаких судимостей, ты меня с кем-то спутал.

Толик дал нам комнату, сказал, что можем оставаться, сколько хотим, хоть навсегда. Там было всего четыре комнаты. В одной жили помощники Толика по политической борьбе, во второй тетя Марина, в третьей мы, в четвертой сам Толик. Он напивался каждый вечер, собирал всех и излагал актуальную повестку, затем его уволакивали и клали на диван. Наутро все было четко и строго, никаких следов.

Вечерние спектакли Толика напоминали приходы Эдуарда Петровича. Регулярностью и неожиданностью. Мы сидели и слушали. Час, два. Он рассказывал про политические разборки, кто кого заказывает, кто как захватывает ресурсы. Начинал он всегда одинаково. Только не как Эдуард Петрович, «тук-тук, можно к вам», а с фразы «где я находил живое, там я находил и волю к власти». Она служила для Толика заводным ключом, он ее произносил и закручивался в словах как в вихре. Когда он говорил, был похож на шамана с закатившимися глазами, через которого вещают духи. Смыслы и истории. И так пока не уткнется головой в стол или в ковер.

Тетя Марина — самый загадочный персонаж квартиры. Они с Толиком иногда закрывались на кухне, и сквозь двери и даже стены доходил вопль тети Марины. Она орала на Толика, он покорно слушал и что-то нашептывал.

Толик пообещал сделать отцу новые документы, с новым именем, чтобы не возникало лишних проблем. Только это займет немного времени. Неделю-две. Но вообще сколько можно играть, надо двигаться дальше, в политику, сейчас самое время. Скоро выборы,

людям нужны подписи. Типа каждый кандидат должен представить для регистрации кучу подписей, никто не хочет париться, ходить, собирать по квартирам. Надо просто взять базу жителей и за них расписаться разными почерками и ручками. Но так просто это не сделать, подписей нужен миллион, а времени нет. Поэтому давай — это Толик сказал мне — езжай по общагам, организуй студентов, пусть по ночам пишут. А люди деньги платят.

Когда он назвал сумму, мы с отцом переглянулись. Работы ведь не так много, надо лишь правильно все устроить.

Следующие дней десять прошли в дурмане и постоянных перемещениях. Мы носились по общагам, организовывали бригадиров, а уже бригадиры собирали у себя пишущих студентов. Работа так себе, но совершенно безопасная. Вскоре у кандидатов оказались необходимые подписи, а у нас — деньги.

Толик сказал, что может устроить меня учиться, куда захочу, в любой универ. Отец очень обрадовался, надо браться за что-то перспективное, осваивать компьютеры, лет через десять все игры там будут, а обычные казино опустеют. Если даже не в универ, то все равно надо оставаться в Москве, нигде больше нет таких возможностей. Здесь деньги проступают из воздуха как влага, можно ходить с плотной корзинкой и собирать.

Вскоре подоспел новый паспорт отца. По внешности он тоже слегка изменился — отрастил нелепые усы и смешно постригся. Стал похож на персонажа советских фильмов, строителя сибирской магистрали. Такого можно встретить в поезде и, не сомневаясь, спросить, на стройку ли едет. Да, на стройку. Впереди много работы, прорабы, подъемные краны, обеденные перерывы.

Мы прошлись по хорошим казино. Отец так и обозначал их — «хорошие». Где можно спокойно считать и уносить малозаметные суммы. Никаких особых отличий от провинции, кроме разве что роскоши. А по игре — все то же самое, сиди и считай.