Читать книгу 📗 "Чистенькая жизнь (сборник) - Полянская Ирина Николаевна"

Он бросил на меня такой испепеляющий взгляд, что я испугалась. Но скоро на его губах снова заиграла насмешливая улыбка.

— Мне твои деньги вообще не нужны, не говоря уж о таком дурацком предложении. Только женщине могла прийти в голову такая блестящая мысль. Иди на кухню и не действуй мне на нервы.

— Я хотела как лучше, — пробормотала я и вышла из комнаты.

За обедом Заза удивил меня. Он опять смеялся и дурачился, будто ничего не произошло. Он легко взрывался, но так же легко остывал, забывая обиды и ссоры.

— К этому столу не лишним был бы холодный арбуз. Хочешь, завтра куплю?

Я достала из холодильника арбуз.

— Матерь божья! Да исполнит господь все твои желания!

Он нарезал арбуз на большие куски.

— Я, конечно, не господь, но, может, и мне удастся исполнить твое желание. Пожелай что-нибудь!

— Мне хотелось бы уехать в какую-нибудь глухую деревню у моря, где есть горы и лес и нет знакомых.

Заза сплюнул косточки в тарелку.

— Действительно, было бы здорово. Но без денег… О, я совсем забыл, что разговариваю с миллионершей. Может быть, и сейчас тебя посетит какая-нибудь дельная мысль? — захохотал Заза.

— Почему бы и нет. Ты будешь рисовать и продавать мне картины. А потом будешь выдавать мне эти деньги на расходы.

— Эта мысль оригинальней предыдущей. Из тебя бы получился неплохой делец. — Он перестал наконец смеяться и задумался. — Отпуск у меня в августе, но его можно перенести. Вроде и отпускные полагаются? Давай-ка исполним твое желание!

На его плечо села муха, и одним лишь движением мышцы он отогнал ее. От неожиданности я даже рассмеялась и подавилась арбузом.

— Что это тебя так рассмешило? — удивился Заза.

— Да нет, ничего. Просто радуюсь.

Я вошла в ванную, встала перед зеркалом. Я долго старалась привести в движение мышцу плеча, как это сделал Заза, но у меня ничего не получилось.

На следующий день я пошла к Мери. Приукрасив свое приключение, я нарисовала себя счастливейшей из женщин и попросила Мери сходить к маме, успокоить ее и сказать, что я уезжаю.

Мери пожелала мне счастья, но с какой грустью она посмотрела на меня! Ведь Мери умница: она обо всем, конечно, догадалась, но и словом ни о чем не обмолвилась.

Мери мне как мать, только молодая, она — моя сверстница.

Мы уехали в тот же вечер сочинским поездом. Я решила сойти на первой же приморской станции, которая мне понравится. Наконец мы нашли такую.

Деревушка находилась далеко от железнодорожной станции. Слева от нее, вся в зелени, возвышалась гора, справа протекала какая-то речка, а прямо перед деревней, зеленоватое и жемчужное, плескалось море.

Отдыхающих было немного, мы быстро нашли комнатку и прожили в ней почти два месяца. Мы отправили на работу письма с просьбой предоставить отпуск без содержания, но если бы даже нас уволили, мы едва бы стали горевать.

Хозяйка наша, пожилая женщина, вдова, все никак не могла нахвалиться своим единственным сыном Вано и только о нем и говорила. Скоро мы подружились с Вано: он оказался добрым малым. В плохую погоду он заходил к нам с нардами и очень смешно рассказывал о своих друзьях и школьных учителях. Он говорил, что если на следующий год не поступит в театральный институт, то мать его никогда здесь больше не увидит.

Вдова тоже не обходила нас своим вниманием — то фрукты занесет, то горячий гоми. Однажды я сказала:

— Славная женщина наша хозяйка: добрая и честная.

— По-твоему, быть честным хорошо? — удивился Заза. — Честному я предпочитаю подхалима. Вот, например, понравилось бы тебе, если бы ты была горбатой и тебе сказали бы об этом? Честный съязвит и радуется, вот какой я, дескать, правдивый, и ему наплевать на то, что кому-то он причиняет боль. Хотя в глубине души, я уверен, он радуется твоему уродству.

— Ты говоришь о злых людях, а я, наоборот, о тех, кто понимает тебя и желает тебе добра.

— Я и без посторонней помощи как-нибудь разберусь в себе.

Так мы и жили: были и ссоры, и радости. Мы исходили окрестности, читали, удили рыбу, в полночь шли к морю и, обнаженные, плескались в теплой воде, а вернувшись поздно и закрыв за собой калитку, мы уходили от мира. Сумасшедшая страсть Зазы передавалась мне. Весь день я с нетерпением ждала наступления темноты, и лишь на рассвете меня охватывало чувство беспокойства: не слишком ли мы шумели. Успокаивало лишь то, что хозяйка наша была глуховата, а Вано по обыкновению либо спал на чердаке, либо репетировал.

Поначалу Заза был весел и внимателен, но потом его стало что-то беспокоить. Однажды утром он ушел и вернулся поздно, уставший и довольный. Когда он исчез снова, я, закрыв дверь, вытащила из его чемодана принесенный Додо пакет. С отвращенном смотрела я на зеленоватый порошок. Я знала, что если я его выброшу, Заза мне этого не простит. Часть порошка я зарыла в саду, и мне стало легче. Но я была даже благодарна Зазе за то, что он воздерживался при мне.

За исключением этих нескольких дней остальные я прожила счастливо. Иногда я думала о своем прошлом и никак не могла вспомнить, что заполняло мою жизнь до знакомства с Зазой. Все эти двадцать шесть лет? Я боялась, что мой праздник скоро кончится и снова пустота войдет в мою жизнь.

Домой мы вернулись в начале сентября. В тот же вечер пришли друзья Зазы и напились. А утром я увиделась с мамой и наконец помирилась с ней. Она много плакала, но от знакомства с Зазой решительно отказалась.

Вечером пришел Рамаз.

За столом Заза вспомнил Вано и очень смешно копировал его. Я немного выпила и, извинившись перед Рамазом и сказавшись уставшей, пошла спать. Они прикрыли дверь кухни, чтобы не беспокоить меня.

Ночью в полудреме я почувствовала, что Заза откинул одеяло и обнял мои ноги. Но я сплю, милый, сплю и ничего не слышу. Ну-ка попробуй разбудить меня! Он целовал мои ноги, постепенно продвигаясь все выше, и, когда он коснулся губами моих губ, я обняла его. Обвались в ту минуту потолок, я бы так не закричала.

— Боже! Кто это?!

— Тс-с, не кричи! — Рамаз прикрыл мне рот рукой.

— Заза! — крикнула я. — Где Заза?

— На седьмом небе. — Рамаз придвинулся ближе. — Тебе нужен именно он?

Я закричала, закатила ему пощечину и выбежала на кухню. Заза сидел на корточках, прислонившись к холодильнику и положив голову на колени. Я вцепилась в него и стала трясти.

— Заза, помоги мне! Опомнись, Заза! Помоги мне!

В ответ он лишь повел плечом, отмахиваясь от меня.

Я опустилась рядом с ним на колени и с плачем принялась звать его. Обернувшись, я увидела Рамаза. Он стоял, прислонившись к стене, с расстегнутым воротом, и недобро смотрел на меня.

— Грязная свинья! — кричала я. — Ведь и ты куришь! Почему же ты сейчас не такой же, как он?! Что, случай подвернулся? Свинья! Подонок!

Он подошел ко мне и до боли сжал мою руку.

— Это не поможет тебе, детка! Зря стараешься!

— Не смей, а то я закричу!

Внезапно согнувшись, я укусила его в руку и, оттолкнув, вбежала в ванную, захлопнув за собой дверь.

Выругавшись, Рамаз ударил кулаком в дверь. Потом немного постоял за дверью, и по удаляющимся шагам я наконец поняла, что он ушел.

Не знаю, сколько времени я, плача, просидела на полу рядом с Зазой.

Уже светало, когда Заза поднялся и с трудом дошел до дивана. Мне не спалось: трещала голова, лицо опухло от слез.

Проснулся Заза в дурном настроении.

— Свари кофе, — буркнул он.

— Сам сваришь. Я ухожу, — спокойно ответила я.

— Куда?

— Домой, к маме.

Не привыкший к такому тону с моей стороны, он удивился:

— Скоро вернешься?

— Я не вернусь.

— Почему?

— Так нужно.

— Если нужно… значит, нужно!

Он знал, что одним только теплым словом, одним ласковым жестом стер бы мою обиду и успокоил меня, но он не счел нужным делать этого. Он знал, что значит для меня разлука с ним, знал и пользовался этим.

Обида душила меня, и я не сдержалась: