Читать книгу 📗 "Столица - Менассе Роберт"
— Ты не поверишь, — начал Филипп, — но…
Бармен подал пиво.
Эмиль Брюнфо поднял свой стакан:
— Santé! [173] Допустим, не поверю. Что дальше?
— Слушай, — сказал Филипп. — Все это легко можно объяснить. Загвоздка лишь в одном: все хотя и весьма логично, но звучит крайне неправдоподобно.
— Ты заставишь меня поверить.
— Вряд ли. Раньше ты никогда не был до такой степени недоверчивым, ты сейчас точь-в-точь как твой дед, берегись, подобная недоверчивость убивает доверие. Ладно, так или иначе я все тебе расскажу, вкратце, чтобы ты поскорее отправился обратно в постель. Кстати, Жоэль шлет тебе привет и спрашивает, когда ты наконец опять к нам зайдешь. Я скажу ей, что надо набраться терпения, потому что ты заболел. Итак: началось с того, что я получил письмо. С той историей, ну, ты знаешь, о чем я, мы уже покончили. И тут пришло письмо. Подчеркиваю: письмо. Не мейл, не электронное сообщение. Я его чуть не проморгал, потому что очищаю дома почтовый ящик лишь затем, чтобы выкинуть все на помойку. Там же сплошь реклама. В общем, в письме некто, он не назвался, писал, что отследил меня.
— Отследил?
— Да. Пытаясь продвинуться в нашем деле и установить, каким образом удалось удалить из твоего компьютера дело «Атланта», я, видимо, умудрился влезть по крайней мере в преддверие некой системы, которая, скажем так, в этом участвовала. В точности я не знаю. Так или иначе кто-то там заметил, что я пытался туда проникнуть. И если поднимется шум, то наш некто в кратчайший срок будет знать, что это был именно я. Будет знать, как меня зовут, где я живу, в общем все. У них есть такие возможности. И этот некто написал мне письмо, причем мотивировал и эту форму общения: доброе, старое, посланное обычной почтой письмо — единственная форма связи, которая нигде не хранится, нигде больше не читается, не обрабатывается и не может быть использована против тебя. Раньше место, где прятали секретную информацию, называли «тайником», сегодня это — обыкновенный домашний почтовый ящик. Ты ведь знаешь Лео Обри из лаборатории. Хороший парень. Всегда готов помочь. И абсолютно надежен, верно? Вот именно. Я отдал письмо ему. Бумага: самая обычная, самая ходовая, в любом дисконтном магазине можно за четыре евро купить пятьсот листов. Принтер, судя по чернилам, обычный «Кэнон», самый обычный в Бельгии. На бумаге ни малейшего следа ДНК и вообще ничего, что может указать на отправителя.
— Bien [174]. Но что было в письме?
— Что зашел я далековато. Что договориться об этом с начальством в моем ведомстве никак невозможно. То есть действую я, очевидно, неофициально, как борец-одиночка. И он тоже.
— Он? Как ты определил, что это мужчина?
— Хороший вопрос. Просто я так решил.
— Вот как? Что дальше?
— Он… я уверен, это мужчина. Дальше он писал, что он не из whistleblowers [175], готовых разрушить свою жизнь, но симпатизирует всем, кто ищет щелки, в какие может просочиться правда.
— Его формулировка?
— Да. И он предложил мне помощь. Если я заинтересован в продолжении контакта, то должен прекратить дальнейшие попытки проникнуть в систему, так как он не сможет впредь гарантировать, что вызванную мной тревогу спустят на тормозах. Он сам обеспечит меня необходимой информацией. Если я согласен, то на следующий день в определенный час я должен ввести в Гугл вот такой поисковый запрос: дождевой танец индейцев хопи.
— Что-что? Хопи? Ты что мне рассказываешь? Это же бред!
— Нет, не бред. Очевидно, наш некто имеет возможность видеть, что я делаю на своем компьютере. И если я введу то, что он требует, а затем кликну один из предложенных сайтов, он будет знать, что я принимаю его предложение, причем система ничего не заметит.
— И ты так и сделал?
— Да.
— Мне надо еще пива.
— Мне тоже. И знаешь, что было дальше? Я, стало быть, ввел в поиск «дождевой танец индейцев хопи», и Гугл тотчас выдал рекомендацию: «Системная теория и новые общественные движения. Проблемы идентичности в обществе риска».
— Не понимаю.
— Тут и понимать нечего. Это название книги, а в этой книге, очевидно, есть глава об индейцах хопи и дождевых танцах. Не знаю уж почему. Я кликнул.
— И?
— Через два дня пришло второе письмо.
— А как ты отвечал?
— В определенное, указанное им время делал со своего компьютера запросы в Гугле. Ключевые слова были моим ответом или вопросом. Он явно сидел где-то, где мог контролировать, кто и что ищет в Гугле.
— И как часто вы… в смысле, как долго так продолжалось?
— Недели три. А может, четыре.
— И ты ничего мне не говорил? Мы были на матче «Андерлехт» — «Мехелен», плакали в свои шарфы — ну как «Мехелен» может обставить нас со счетом два ноль? Мы тогда выпили по пять стаканов пива, как минимум, говорили о чем угодно, но ты даже словом не обмолвился про этого некто. Это же было… как раз в ту пору.
— Да, но сперва я хотел увериться, что все серьезно. Ведь это мог быть и какой-нибудь псих.
— Но оказался не психом?
— Нет. Вернее, я не знаю. Он давал интересные и правдоподобные указания. От него пришло досье о сотрудничестве Ватикана с западными секретными службами. Я его прочел — ошеломительно, прямо-таки фантастично, но и вполне логично и понятно, фрагменты пазла, прекрасно подходившие друг к другу. Видишь ли, ни одна спецслужба в мире не имеет ни ресурсов, ни финансовых и людских средств для создания агентурной сети, раскинутой на глобусе таким образом, который хотя бы мало-мальски соответствовал уровню глобализации. Сейчас у них, конечно, есть агенты в горячих точках. Но кто им доверяет, кто дает им информацию? Только те, кто уже и так сотрудничает с правительствами этих секретных служб, а стало быть, сообщения подобных агентов существенно не отличаются от того, что сообщает на родину посол. Далее: где возникнет следующая горячая точка? Что вспыхнет завтра, пока многие миллионы инвестируются в работу, скажем, трех десятков агентов в кризисных районах, которые сидят в нескольких еще действующих отелях с оздоровительной зоной? И два десятка из этих трех работают на ЦРУ, толкутся в одном месте, буквально наступая друг другу на ноги, тогда как в других местах нет вообще никого. И это, заметьте, мощнейшая секретная служба. Ладно, теперь один простой вопрос: у кого в любой дыре есть свой агент? У Ватикана. Почему? В любой дыре есть священник. Кто в любом уголке узнает самые секретные секреты? Священник, не в последнюю очередь через исповедь. И даже если это не обеспечивает полного покрытия, все равно это во много раз больше, чем информация, какую могут добыть наилучшим образом оснащенные секретные службы. Вот почему, друг мой, секретные службы из кожи вон лезут, стараясь заручиться благосклонностью Ватикана, наладить с Церковью сотрудничество и обмен информацией. Так было в годы холодной войны, что сейчас уже ни для кого не секрет. Теперь враг другой. Не безбожный коммунизм, нынешний враг — ислам.
— Но… Погоди! Мусульманин ведь не станет исповедаться христианскому священнику, что он совершил или планирует покушение. Это же бред.
— Нет, конечно, не станет. Но добрые христиане расскажут священнику, что заметили кое-что подозрительное, например у новых съемщиков соседней квартиры, или в соседнем доме, или в доме напротив, они с биноклями сидят возле окон и заглядывают в окна на другой стороне улицы. Разве любопытство — грех? Наше любопытство определенно нет. Но точно так же, как мы обычно докладываем о результатах дознания, христианин исповедуется. Потому-то до сих пор существует сформированная в годы холодной войны ось между секретными службами и Ватиканом.
— Ты в это веришь? — спросил Брюнфо.
Филипп оторопел, потом рассмеялся:
— Я не религиозен. Я неверующий. А ты можешь думать, что хочешь. Я даю тебе факты. Кстати, как твой копчик?
