Читать книгу 📗 "Год без лета (СИ) - Чайка Дмитрий"
— За мной!
Ну, как крикнул, скорее просипел. Героического клича не получилось, горло Кулли было забито пылью, да и устал он безмерно. Биться в доспехе тяжко, этому много лет учатся. Сам государь Эней — могучий воин, перевитый буграми мышц. А вот Кулли тощий, а мускулы его напоминают переплетение веревочных узлов. Он, поучаствовав в короткой стычке, уже едва стоит на ногах. Только вот выбора у него нет. Царская шапка всего в пяти сотнях шагов от него, и ему придется пройти их с мечом в руке.
— А ведь им обоим совершенно все равно, что со мной будет, — осенила Кулли неожиданная мысль. — Если меня убьют, они посадят на трон кого-то другого. Дело ведь не во мне, а в той торговле, которую будут вести с Вавилонией. Жизнь одного человека здесь совсем ничего не значит.
Да, дело обстоит именно так. Он с каждой секундой все больше и больше убеждался в своей правоте. Именно поэтому наследник послал ложную весть в Вавилон. Ему нужен бунт воинской знати против царя Шутрука. Ему нужно вавилонское войско, спаянное общей целью, воодушевленной статуей бога, которую изготовил мастер Анхер. А кто именно сядет на престол Вавилона, царю Энею плевать. Если его займет Кулли — хорошо. Если это будет другой аристократ, тоже неплохо. Он поневоле станет послушен приказам из далекого Энгоми. Кто еще защитит разоренное Междуречье от ненависти соседнего Элама. У нового царя просто другого выхода не останется, кроме как покорно внимать воле владыки Талассии.
— Зато мне позволяют стать царем-воином, — усмехнулся вдруг Кулли. — И это уже немало. Если я пройду этот путь, никто не усомнится в моем праве на трон. Так что все не так и плохо. Подарки получают только бабы на день Великой Матери, а настоящую власть завоевывают. Так что у меня нет к тебе претензий, государь. Я силен, я справлюсь…
Волна озверевших мидян прижала уцелевших воинов гарнизона к главной площади, где остатки эламитов заняли дворец, перекрыв все выходы из него. Туда согнали всех жрецов и заложников из знатных семей. Они приготовились дорого продать свою жизнь.
Кулли оценил обстановку вмиг. Его люди возьмут царскую резиденцию, но потери будут огромны. Или его придется сжечь, но тогда сгорит и весь город. Дер весьма тесен, дома стоят стена к стене. Кулли вышел вперед, подняв над головой какую-то тряпку и замахал ей, требуя переговоры. Эламиты по достоинству оценили и шлем со скорпионьим хвостом, и пурпурный плащ, стоящий как деревня в их родной Сузиане, и окровавленный меч. Навстречу вышел знатный воин в бронзовом панцире и вопросительно уставился на него.
— Меня зовут Мардук-нацир-алани-каниш-мататим, — сказал Кулли. — Я царь страны Аккаде. Сиппар и весь север уже признали мою власть. Дер теперь мой. Если вы оставите здесь все добро и заложников, то сможете уйти с честью, непобежденными. Я даже оружие не потребую сдать. Если не уйдете добром, я сожгу вас в этом дворце. Мне плевать на здешнюю знать. Можешь их всех у меня на глазах перерезать. Я даже пальцем не пошевелю.
— Меня зовут Нергал-Напириша, — усмехнулся эламит. — Я командующий полутысячей воинов. Точнее, тем, что от нее осталось. С чего бы это такая милость?
— Этот город нужен мне целым, а его люди живыми, — ответил Кулли. — Точнее, почти все.
— Ты говоришь про здешнего энси? — понимающе ухмыльнулся эламит.
— Про него самого, — в тон ему ответил Кулли. — Было бы весьма любезно с твоей стороны прирезать на прощание его и его сыновей. Тогда тебя с почетом проводят до ворот, и ни одна стрела не полетит в твою сторону.
— С удовольствием. — расцвел в улыбке полутысячник. — Это подлое отродье Эрешкигаль мне давно не нравится. Я даже не рассчитывал на такой подарок. Мы уйдем, царь, но потом вернемся. Ты ведь это понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Кулли. — Приходи, благородный Нергал-Напириша, мы сразимся еще раз.
— Правильно сделал, брат-воин, — услышал Кулли голос Пеллагона, стоявшего позади. — Царь Эней всегда так поступает. Он бережет своих людей, а местных князьков изводит под корень. От них все равно одно беспокойство. Твою царскую шапку уже несут. Готовься.
Кулли был готов, а потому, когда воины подняли его на щит, провозгласив царем, у него почти не кружилась голова. Он смотрел поверх людского моря и шептал.
— Отец! Ты видишь меня сейчас? Да, это я, твой Кулли. Я взял трон Вавилонии собственным умом и немного отвагой. Гордись мной, отец!
1 Племя мидян было первым из индоарийских племен, пришедших на территорию будущего Ирана. За ними последовали парсуа (персы), бактрийцы, арии и прочие. Территория Мидии славилась высокогорными пастбищами, где выращивали лучших лошадей того времени. Именно там брали коней для тяжелой персидской кавалерии. Движение мидян на юг пришлось на 12−11 век до новой эры. Персы пришли существенно позже.
2 Веретрагна Победоносный — бог войны и победы в иранской мифологии. Его имя представляет собой иранский вариант эпитета ведийского Индры — Вритрахан «победитель Вритры».
3 Дер (Дуру) — древний город Междуречья, «ключ к Вавилонии». Он стоял в 120 км к северо-востоку от Вавилона. Он управлялся собственной династией царей-энси, вассальных по отношению к царям Вавилона.
4 Бесчинства эламских воинов были зафиксированы в тексте, известных в историографии как «Вавилонские хроники». В главе приведена цитата из этого документа.
Глава 22
Полтора месяца спустя. Месяц шестой, Дивийон, великому небу посвященный и повороту к зиме светила небесного. Конец июня 1157 года до новой эры.
Круглосуточная работа тысяч людей может совершить чудеса. Башню сложили заново из того же кирпича, а переправу через Диялу укрепили так, как еще не случалось в этой земле. Город Дер не случайно построили именно здесь. Дияла разливается широко, а течение ее медленное и величавое. Не сравнить с бурными волнами соседнего Тигра. Дно реки каменистое и твердое, а в самом глубоком месте вода не достает и до середины бедра. Выше по течению берега Диялы топкие и болотистые, густо заросшие тростником. Там кое-где можно переправиться, но цари Дера жестко пресекали любые попытки обойти свою таможню. В тех местах и рвы прорыли, и кустарник густой высадили. В общем, удобный путь из Вавилонии к предгорьям Загроса был только один. Если идти прямо на восток, то там, в десяти днях пути, окопались пришельцы-мидяне, а если двинуть на юг, то попадешь прямо в Сузы, столицу грозного царя Шутрук-Наххунте. И он точно не станет тащить армию через болота и ущелья. Он ударит прямо в лоб. Слишком уж этот царь могуч, чтобы опускаться до хитростей. Провозглашение какого-то непонятного человека царем подвластной ему Вавилонии — плевок в лицо. Он не потерпит такого оскорбления. Он придет для того, чтобы содрать с него кожу. Собственно, именно так и случилось.
Кулли смотрел на огромную массу людей, скопившуюся на левом берегу Диялы, и едва мог унять предательскую дрожь в коленях. Сюда пришло тысяч десять-двенадцать. Царь Шутрук гнал на войну ополчение целых племен, а не только воинскую знать. Стоило ему кинуть клич, и тысячи мужей бросали свои поля и стада, брали в руки копья, луки и пращи, и шли под его знамена. Люди с охотой откликались на его зов, ведь добыча, которую взяли при разорении Двуречья, обогатила их. Так случилось и сейчас.
— Да провалитесь вы! Вот ведь зверье! — сплюнул Кулли, слыша те молитвы, что приносил царь на том берегу. Тут едва ли сотня шагов, а звук по воде передается ой как хорошо…
— Уничтожь вражеское войско, бог Иншушинак! Растопчи ногами их имена, их род! Сожги их, сдери с них шкуру, изжарь их заживо! Пусть огонь сожжёт наших врагов, пусть их союзники будут повешены на столбах! Сожженных, с содранной шкурой, закованных в кандалы пусть их бросят к моим ногам!(1)
Жалобно заблеял баран, которому перехватили глотку ножом. Из его туши вырезали лучшие куски мяса и бросили их в жертвенник. Войско Элама скоро пойдет на прорыв. В этом нет никаких сомнений, как и в том, что их уже давно здесь ждут.
