Читать книгу 📗 "Год без лета (СИ) - Чайка Дмитрий"

Вся переправа едва ли в триста шагов шириной. Справа и слева от нее — топкий, заросший тамариском и камышом берег, где не пройти нипочем. Там еще и деревья порубили, превратив обычное неудобье в совершеннейший бурелом. Прямо от этих зарослей тысячи крестьян, которых согнали сюда из ближайших селений, выкопали рвы и насыпали валы, которые зигзагами шли к крепости Дера и смыкались у его ворот. В валах проделали настоящие бойницы, да и вообще они скорее напоминали такую же крепостную стену, только построенную из здешнего суглинка.

На острых углах зигзагов оборудовали укрытия из дерна и утрамбованной земли, пролитой известью и скрепленной для прочности ветками ивняка. Там поставили скорпионы и чудные луки поменьше с каким-то коробом наверху. Кулли даже не слышал ни о чем подобном. Бастион, так называли эти укрытия. Выглядело все это довольно несерьезно, но стоило подойти поближе, и игривый настрой сразу же пропадал. Ров глубиной по пояс, а за ним укрепление высотой в пять локтей оказались препятствием не менее серьезным, чем стена из глиняного кирпича. Крестьяне, которые отлично понимали, чем им грозит еще одно вторжение эламского войска, вкалывали без дураков. Их даже почти не пришлось бить.

Первые воины Элама вступили в воды Диялы, видя перед собой только несколько сотен пращников и лучников. Тучи камней и свинцовых пуль взмыли в небо, они барабанили по поднятым щитам, падали в воду, как огромные дождевые капли, разили неосторожных, подставивших себя под ливень разящей смерти. Они собирали свою кровавую жатву, но она была невелика. Гибли такие же полуголые пращники и лучники, не имеющие щита. А ведь именно стрелки — основа армии царя Шутрук-Наххунте. Десятки тысяч стрел и камней взмывали в небо в начале боя, а потом в ход шли громоздкие, неповоротливые колесницы, которые проламывали строй тяжелой вавилонской пехоты. Те, кто планировал оборону этого места, прекрасно знал, как воюет Элам. Все это было учтено.

Град камней и пуль продолжал осыпать южан, которые начали строиться на правом берегу, укрывшись от летящей с неба смерти. По полю разнесся резкий звук костяных дудок, и пращники сменили свои орудия, положив тяжелые пули в короткие петли, которыми были обмотаны вместо пояса. Тут уже непросто пришлось щитам. Десять сиклей свинца, брошенные умелой рукой, разбивали дерево в щепки. Тому, кто умел делать так, в легионе платили столько же, сколько тяжелому гоплиту. Потому что такой быстроногий кариец или родосец способен размозжить голову воина, даже если она укрыта бронзовым шлемом.

Двойной свисток! Отход! Эламиты выстроились на берегу, укрыли лучников щитами и пустили ответный залп. Десяток легионеров был убит на месте, еще столько же ранили. Пращники подхватили тела товарищей и в полном порядке втянулись в ворота Дера, показав на прощание голые зады, растопыренные ладони и прочие невербальные знаки, означавшие, как невысоко ставят воины царя царей тех, кто пришел сюда из-за Диялы.

— А где ваша конница, мой царственный… брат? — спросил Кулли, стоявший в одном из бастионов, рядом со скорпионом, который готовили к стрельбе.

— Увидишь, — усмехнулся наследник и взял паузу, — … брат. Ты выбрал верное обращение, царь. Мы теперь оба сыновья ванаксу Энею. Так вот. У меня две алы по двести мечей. Тут от них все равно никакого толку. Я введу их в бой немного погодя. Посмотри, как растерялись эти олухи. Ну разве не смешно?

Да, вид эламитов, которые оглядывались по сторонам, был забавен. Они крутили головами, рассматривая земляные стены, идущие прямо к крепости. Воины поняли, что попали в ловушку, но сзади напирали все новые и новые тысячи. Они шли к крепости Дера, но еще не видели, что все пространство вокруг него уже обняли высокие земляные крылья. Все войско Элама вскоре оказалось в огромном четырехугольнике, состоящем из воды, земли и кирпича. Никто не собирался выходить им навстречу, чтобы принять сражение, как подобает благородным воинам. Никто не выкрикивал оскорбления, вызывая на бой. Напротив, вокруг царила зловещая тишина и напряженное ожидание…

* * *

Царь Шутрук-Наххунте I, владыка Элама и Аншана, царь многих стран, возлюбленный сын Иншушинака, чьё имя призывает бог Шамаш, не мог собрать армию в поход, дойти до места, а потом развернуться и бежать, поджав хвост. После этого не царь он, а кусок ослиного дерьма. С такого любимца богов князья снимут царскую шапку вместе с головой. Только вот опытнейший воин, жизнь которого уже давно клонилась к закату, вмиг понял, что попал в ловушку, из которой нет выхода. Впереди — смерть, позади — позор. Не такое уж и большое поле перед воротами Дера превратили в овечий загон, куда все шли и шли его воины.

— Что все это значит, Кутир? — свирепо просвистел он сквозь зубы стоявшему рядом старшему сыну и наследнику. — Так-то ты бережешь Вавилонию, которую я завоевал для тебя? Как ты мог позволить войти с наши земли воинам Талассии? Как ты мог пропустить все это? Я уже стар, тебе скоро править самому, но ты просто слепец. Только и можешь, что грабить храмы…

Вопросы ответа не требовали, и Кутир-Наххунте только сопел, мечтая провалиться сквозь землю. Отец просто срывал на нем зло. Впрочем, он имел на это полное право. Ведь это наследник командовал в этом походе. И это именно он не стал обращать внимание на слова разведчиков, что у Дера кто-то что-то копает. Ну, подумаешь, крестьяне машут своими мотыгами. Это же страна Аккаде. Тут всегда что-то копают. То новые каналы проводят, то насыпают дамбы, то отводят лишнюю воду, осушая болота. Черноголовые — земляные черви, которые родились для того, чтобы ковыряться на своих клочках земли.

— Трусов, оставивших Дер, пустим вперед, — родил Кутир умную мысль. — Пусть лезут на эту насыпь. Если они захватят кусок, то и мы войдем туда вслед за ними.

— Делай, раз решил! — коротко бросил царь.

Три сотни воинов с копьями и длинными кинжалами выдвинулись к углу земляного треугольника, который начинался прямо от топкого берега реки. Им показалось, что именно там самое слабое место. И даже круглая башенка, на вид сложенная из кусков дерна, их не смущала. Как не смущала начавшаяся в башенке суета. Как только они приблизились к земляному валу на восемьдесят шагов, как услышали…

— Стук-стук-стук-стук-стук-стук…

Звук сухих ударов дерево о дерево удивил воинов в первые мгновения. Но потом, когда выяснилось, что из башенки с необыкновенной скоростью полетели стрелы, они тут же сбились в кучу, укрывшись щитами. На валу появились лучники и пращники. Воины Талассии, удивлявшие богатством вооружения, соседствовали с какими-то горцами в овчинных безрукавках и валяных колпаках.

— Мидяне, — сказал сам себе Шутрук-Наххунте. Новые люди, появившиеся по соседству. Пограничным князьям пришлось вырезать немало лулубеев, которых прогнали из родных мест пришельцы с севера.

Множество воинов упало на скудную траву, а остальные, осыпаемые тучами стрел, упрямо полезли на земляную насыпь. Короткий ее участок, едва ли в полсотни шагов, превратился в настоящий муравейник. Люди упорно ползли наверх, цепляясь за неровности почвы, но их сбрасывали ударами мечей и копий. Ров понемногу наполнялся телами смертников, брошенных в этот последний бой за то, что не погибли, как подобает воинам. Но это уже ни на что не влияло. Атака захлебнулась.

— Нужно нажать посильнее, отец, — сказал Кутир-Нахххунте, — и тогда мы проломим эту стену. Мы зайдем им в тыл, и они побегут в крепость. Там мы их запрем и уморим голодом.

Шутрук-Наххунте стоял на своей колеснице молча. Он был черен, как грозовая туча. Царь поднял руку над головой и махнул ей вперед. Он согласен с сыном. Нужно или взять участок вала, или развернуться и уйти, поджав хвост.

Тысячи воинов бросились на вал, и только тогда многоопытный воин Шутрук понял, для чего эти земляные кучи насыпали ломаной линией. Его воины попали в огненный мешок. Со всех сторон летели стрелы и камни, а странные башенки на углах плевались потоками острых жал, приводя его воинов в священный ужас. Первые храбрецы полезли на вал, откуда их сбрасывали вниз, и по их телам ползли все новые и новые воины, которые пока что не растеряли боевого пыла…