Читать книгу 📗 "Год без лета (СИ) - Чайка Дмитрий"
* * *
— Подкрепление на правый фланг! — скомандовал наследник, и над полем раздался переливистый рев трубы. — Катапультам! Залп!
Кулли отстраненно наблюдал суету у ставки наследника, чувствуя себя здесь лишним. Он купец, его не учили воевать, только драться. Новоявленный царь лишь сегодня осознал разницу между этими понятиями. Он и не догадывался раньше, что умение побеждать — навык не менее тонкий, чем торговля. Кулли до этого в глубине души воинов презирал, считая их людьми грубыми и недалекими. Но нет. Новая война, которую принес в этот мир царь Эней, тонка, как вышивка царской дочери. Ее узоры затейливы и красивы, если умеешь их читать. Кулли не умел, и здесь ему читали вслух, разжевывая каждое слово. Царевич Ил, этот высокомерный сопляк, был на славу выучен своим отцом, да и трибуны, данные ему в помощь, не позволили бы совершить роковую ошибку. Почему-то Кулли был в этом абсолютно убежден.
— Балле! — услышал он далеко за спиной, и в гущу эламского войска полетели огненные шары и стрелы с тлеющим трутом. Шары разбивались о землю или даже о головы воинов, заливая их мерзкой, остро пахнувшей жижей. Содержимое их вспыхивало, отчего загоралась трава, одежда и даже бороды воинов. По полю живыми факелами бегали визжащие люди. Они катались по земле, пытаясь сбить охватившее их пламя, или неслись к реке, сея панику среди остальных.
— Балле! — раздалось позади, и Кулли вспомнил странное слово. Требушет. Эта огромная башня, мечущая камни, называется требушет. Ее расчет долго пристреливался, подбирая вес груза и камней, чтобы накрыть весь берег реки.
Камень размером с человеческую голову влетел в гущу людей и сбил с ног сразу нескольких. Первому просто размозжило грудную клетку, а остальные ударились о землю, да так и остались лежать. Воины Элама не были трусами. Всего этого было мало, чтобы сломить их дух. Они накатывали раз за разом, завалив рвы своими телами. Сотни убитых усеяли поле у стен Дера, и тогда наследник скомандовал.
— Конницу выпускайте!
Клубы черного вонючего дыма поднялись вверх, а наследник повернулся к Кулли, горя непривычным возбуждением. Он сказал.
— Смотри, царь. Мы спрятали кавалерию на том берегу. Сейчас она ударит по лагерю. Тогда они побегут, а ты будешь добивать отступающих. С этим ты точно справишься.
Кулли молча склонил голову, испытав немалое облегчение. Вот и для него нашлось дело. И не просто нашлось. Ему подарили победу. Царь царей неуклонно кует его репутацию удачливого воина. И Кулли даже представить себе не мог, сколько стоит такая услуга. Как бы он ни думал, неизбежно приходил к выводу, что у нее не может быть цены. Царь-воин, надравший задницу самому Шутрук-Наххунте… Да ни один князь Вавилонии не посмеет теперь сказать ему ни слова. А если и скажет, то ему придется делом доказать свою правоту, совершив подвиг еще больший.
— Пойдем-ка! — поманил его царевич. — Тебе осталось сделать еще кое-что…
Они подошли к скорпиону, расчет которого уже натянул жилы и уложил на место стрелу, больше напоминающую копье.
— Готово? — небрежно спросил Ил.
— Так точно, господин старший трибун! — гаркнул командир расчета, поедая начальство преданным взглядом.
Ил подошел к скорпиону, немного покрутил закрепленный на шарнире лук, задрав наконечник копья. Потом он слегка повернул станину влево, а потом поманил Кулли пальцем.
— Видишь во-о-он того воина на колеснице? В золотом шлеме. Догадываешься, кто это?
— Шутрук-Наххунте, царь Элама и Аншана, — просипел внезапно пересохшим горлом Кулли. — Больше и некому…
— Вот эту скобу видишь? — показал наследник. — Я наведу, а ты по моей команде дернешь. Проверим, насколько благоволят тебе боги.
Ил еще раз прицелился, прикусив от натуги губу, а потом резко скомандовал.
— Сейчас!
Кулли дернул за скобу и услышал сухой удар дерева о дерево. Копье с шорохом полетело вперед, пронзив бок ни в чем не повинной лошади, запряженной в царскую колесницу. Конь пронзительно заржал, его товарищ по упряжке встал на дыбы, сильно дернув повозку, а царь Шутрук, не имея опоры позади себя, упал наземь, ударившись затылком, и больше не поднялся.
— Ну, тоже ничего, — Ил похлопал царя Вавилонии по плечу и показал вперед. — Ты не безнадежен. Смотри на лагерь! Конница подошла.
Две конные алы уже сбили охранение и носились между телег, палаток и шатров, издевательски расстреливая всех подряд из луков или кромсая махайрами. Жуткие вопли донеслись и до поля боя, где в одном месте рубились уже на вершине вала, и тогда войско Элама вздохнуло, словно один человек.
— Окружили!
— Царь погиб!
— Окружили! Сзади обошли!
Если и есть слова, способные развернуть армию вспять, то они только что прозвучали. Царя Шутрука несли на руках. Он точно был жив, только оглушен, но воины уже потекли на левый берег, где сотни всадников ждали их, наложив стрелы на тетиву. Перейти Диялу будет нелегко.
— Я пойду, царственный? — спросил Кулли. — Мне ведь добивать нужно.
— Да, иди, — кивнул мальчишка, на губах которого змеилась гаденькая улыбка. — О твоем подвиге узнает все Двуречье, царь. О тебе песни петь будут. Ты ведь самого царя Шутрука сразил!
А чего это он улыбается? — напряженно думал Кулли, выстраивая мидян в колонну у ворот Дера. — Как будто обвесил меня на рынке. Или как будто свинец мне всучил вместо олова… Ах, ты ж… Я понял!
Да, теперь он на огромном крюке у царей далекого Энгоми. Он ведь невероятный герой, который сбросил с колесницы самого великого Шутрука, покорителя многих стран. И у него отныне и вовеки веков нет ни единого шанса замириться с Эламом. Такого позора ему никогда не простят.
— Вперед, храбрецы! — заорал Кулли, который совсем уж смирился со своей судьбой. С судьбой верного пса ванакса Энея. — Утопим этих дерьмоедов! Все, что в лагере есть, делим по обычаю! А все, что за рекой — ваше! Гуляем!
* * *
Полдень одного из следующих дней Кулли встречал на вершине зиккурата местного храма Шамаша. День Великого Солнца, когда ночь самая короткая в году, почитается и здесь. Пограничный Дер — это не Вавилон, не Дур-Унташ, и даже не заштатный Ниппур. В Дере храмы куда скромнее. Но все равно, святилище бога Солнца, поднятое на высокой платформе, царило над городом, пронзая своей крышей небеса. Жители Дера и подоспевшая знать Вавилонии запрудили все площади и улицы, с безумной надеждой глядя на человека, который теперь называется их царем. Он худ, но его худобу скрывает позолоченный доспех. Новый царь — отважный воин и милостивый владыка. Он не взял чужого имущества, а его воины не обидели женщин. Одного этого хватило, чтобы горожане благословляли его имя.
Жрец храма Шамаша, который с надеждой смотрел на тусклое, серое небо, разжег огонь в жертвеннике, а молодые жрецы затянули гимн. Сам царь, стоящий рядом, бросал в огонь кусок за куском, а потом вдруг жертвенник вспыхнул ярким пламенем. Высоченный столб огня поднялся и опал, вырвав всеобщий вздох.
— Жертвы царя угодны богу! — провозгласил жрец, и люди радостно закричали, бросив обниматься. У них было так мало поводов для радости все последние годы. А тут, как будто специально, солнце выглянуло из-за серых туч, на мгновение ослепив людей, отвыкших от такого простого и незатейливого чуда. Оно показалось и исчезло, но и этого было достаточно.
— Великие боги! — с надеждой прошептали горожане, утирая непрошеные слезы. — Да неужто солнышко к нам вернется? Видно, угоден богам великий царь!
— Славьте, люди, царя Мардук-нацир-алани-каниш-мататима! — закричал жрец, казну которого Кулли пополнил немалым подношением. — Его благословили боги! И власть его священна!
Жители города, вавилонская знать, да и кое-кто из мидян, устрашенных вспышкой огня в жертвеннике, опустились на колени и уткнулись лбом в землю. А бывший купец Кулли стоял над ними, воздев руки, и шептал сам себе.
— Я смог! Я победил! Пусть видят боги, все самое интересное только начинается. Мало надеть царскую шапку на голову. Эту голову еще нужно сохранить.
