Читать книгу 📗 "Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя"

И, конечно, глядя на меня сейчас, даже не пытается скрыть триумф.

Юля сияет. В дорогом кремовом костюме, с идеальной укладкой и стильными аксессуарами. Она — полностью в образе. Она — королева этого бала. Рядом с ней, по правую руку, сидит Резник. Он бросает на меня короткий, оценивающий взгляд и снова возвращается к своим бумагам.

Слава и его команда садятся напротив. Я стараюсь не смотреть в его сторону, но чувствую его присутствие каждой клеточкой кожи. Он садится, закидывает ногу на ногу, достает телефон и утыкается в него, демонстрируя полное безразличие к происходящему. Не знаю. Делает он это просто так или в знак солидарности со мной, но хочется верить, что второе.

— Итак, коллеги, начнем, — голос Юли звенит от плохо скрываемого пафоса. Она обводит всех победоносным взглядом, намеренно задерживая его на мне на долю секунды дольше, чем на остальных. — Не нужно напоминать, что завтра очень важный, ключевой для всех нас день. Я хочу убедиться, что мы полностью готовы и все детали учтены. Как вы знаете, от успеха этой конференции зависит будущее всей компании NEXOR Motors. И я, как руководитель проектной группы, несу за это персональную ответственность.

Она говорит заученными, пафосными фразами, которые, очевидно, вычитала в каком-то учебнике для начинающих руководителей. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Юля открывает презентацию, которую я готовила ночами.

Мою презентацию.

Начинает говорить… и почти сразу запутывается в терминах, перевирает цифры, несет какую-то отсебятину. Она «плавает». Нет, она тупо барахтается. И это видно всем.

На слайде с рассадкой гостей Юля зависает окончательно.

— Так, здесь у нас… представители министерств… — бормочет она, водя пальцем по экрану. — Мы сажаем их всех вместе, в первом ряду, верно? Чтобы оказать должное уважение.

В переговорной повисает неловкая тишина. Даже самые лояльные сотрудники опускают глаза.

— Не совсем верно, Юлия Николаевна, — раздается ледяной голос Резника. Он даже не смотрит на нее. Его взгляд прикован ко мне. — Уверен, Майя Валентиновна сможет прояснить этот деликатный момент. Она ведь у нас специалист по протоколу.

Я чувствую, как все взгляды устремляются на меня. Это ловушка. Изощренная, унизительная ловушка. Он заставляет меня публично исправлять ее ошибки, делать ее работу, показывая всем, кто здесь на самом деле компетентен, но при этом лишая меня всех прав. Я как будто чертов суфлер в яме пред сценой.

Я поднимаю голову. Смотрю прямо на Резника. И говорю. Ровно, холодно, чеканя каждое слово.

— Согласно протоколу службы безопасности, мы не можем сажать представителей разных ведомств в одном секторе без предварительного согласования. У господина Орлова из Министерства транспорта допуск уровня «А», его помощники и пресс-пул имеют допуск уровня «Б». Делегация из Агентства по Инфраструктурным Проектам, которую возглавляет Павел Дмитриевич Форвард, проходит по отдельному списку с высшим уровнем допуска. Их зона — сектор «Альфа», с отдельным входом и усиленной охраной. Журналисты из их пула могут находиться только в специально отведенной зоне для прессы, и никак иначе. Смешивать их с другими делегациями категорически запрещено. Вся эта информация подробно изложена в регламенте, который я передала вам вчера утром. В файле под названием «Протокол безопасности. Финальная версия».

Я замолкаю. В стенах переговорной стремительно накаляется звенящая тишина. Щеки Юли заливает краска стыда и злости. Она не просто некомпетентна. Она даже не удосужилась прочитать документы, которые я подготовила.

Резник кривит губы в подобии улыбки.

— Благодарю за исчерпывающее разъяснение, Майя Валентиновна. Надеюсь, теперь всем все понятно. Юлия Николаевна, продолжайте.

Я больше не смотрю в их сторону. Я смотрю на свои руки, сцепленные в замок на столе. Я чувствую на себе взгляд Славы. Тяжелый, пристальный. Но я даже голову поднять не пытаюсь, потому что все силы уходят на то, чтобы возвести внутри новые железобетонные стены терпения. Понятия не имею, насколько еще меня хватит, но ясно, то Резник только и ждет, когда я дам повод еще раз публично себя унизить. Или, еще лучше — ткнуть в нос моим нервным срывом, к которому я, несмотря на чудесную валерьянку от Амины, близка как никогда в жизни.

Совещание продолжается в том же духе. Юля пытается говорить, но постоянно сбивается, путается в деталях. И каждый раз Резник с невозмутимым видом обращается ко мне за «разъяснениями». Я отвечаю. Четко, по-деловому.

Я — безупречный профессионал.

Я — машина.

Я делаю это ради кампании.

Но где-то внутри уже зреет отчаянное решение — в понедельник я положу на стол заявление об увольнении.

Когда все, наконец, заканчивается, я чувствую себя выпотрошенной. Люди начинают вставать, собирать свои вещи, переговариваться. Я тоже поднимаюсь, мечтая только о том, чтобы поскорее закончился этот фарс.

— Майя Валентиновна, не уходите, пожалуйста.

Приказ Юли разрезает гул голосов. Все замолкают. Оборачиваются. Смотрят на нас.

— Задержитесь на пару минут, — продолжает она, и на ее губах играет торжествующая улыбка. — Нужно уточнить несколько деталей для итогового протокола.

Она делает это нарочно. При всех, чтобы показать свою власть. Демонстрирует, что теперь я — в ее подчинении. Что она может вызвать меня на ковер в любой момент.

Переговорная быстро пустеет.

Боковым зрением замечаю немного притормаживающего у двери Славу. Скрещиваю пальцы, посылаю ему мысленные сигналы не задерживаться. Не сейчас. Юля — это точно моя война, и я не дам ей повода для еще одной порции грязных сплетен, по крайней мере точно не до того, как уволюсь.

Слава медлит еще пару секунд, но потом снова утыкается в свой телефон и выходит.

Дверь за последним сотрудником закрывается с тихим щелчком, и я на мгновение чувствую себя запертой в камере пыток.

Юля не спешит. Она наслаждается моментом. Медленно обходит стол, подходит к панорамному окну. Смотрит на город, на хмурое небо, на суету машин внизу. Делает вид, что ей интересен пейзаж, но я знаю, что все ее внимание сейчас приковано ко мне. Она чувствует мое напряжение, готовиться топить в унижение. Она питается мной, как вампир.

Я молча жду.

Даже не шевелюсь, почти не дышу, экономлю каждый грамм энергии для предстоящего боя. Потому что, очевидно, он будет. Она оставила меня здесь, не для того, чтобы на пару полюбоваться видами из окна.

— Красиво, да? — наконец, говорит Юля, не оборачиваясь. Голос у нее спокойный, почти сытый. — Сразу чувствуешь себя на вершине мира. Хозяйкой положения. Тебе, наверное, знакомо это чувство, Майя? Раньше было знакомо.

Не произношу ни слова, не даю вообще никакой реакции. Она ждет, что я сорвусь, начну оправдываться или обвинять. Но я не доставлю ей этого удовольствия.

Юля поворачивается, и на ее губах играет все та же снисходительная, ядовитая улыбка. Подходит к столу, садится в кресло Резника, закидывает ногу на ногу. Демонстративно. По-хозяйски. Достает из сумочки телефон, начинает что-то сосредоточенно листать, лениво проводя по экрану пальцем с идеально красным длинным ногтем.

Проходит минута. Две. Пять? Тишина в переговорной становится почти осязаемой. Она давит на нервы и сгущается. Это ее игра — хочет, чтобы я заговорила первой. Чтобы показала свою слабость. Чтобы я спросила: «Юля, что тебе нужно?» И вот тогда она в полный рост развернет весь ворох своих претензий.

Ничего такого я, конечно, делать не собираюсь. Буду стоять здесь хоть до утра, превратившись в часть казенного интерьера. После пережитого с Лилей, мне теперь этот ее молчаливый перформанс почти нипочем.

Хотя в глубине все равно что-то дергает.

Наконец, Юля отрывается от телефона. Поднимает на меня скучающий взгляд, будто только что вспомнила о моем существовании. Так и хочется сказать: «Плохо играешь, подруга, никакой легкости — топорно, натянуто, может, стоило еще прорепетировать пофигизм?»