Читать книгу 📗 "Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя"

Все делаю по инструкции. Кладу палочки на край раковины и смотрю в потолок. Проклятый бриллиант на пальце Виктории преследует меня даже там.

Меня снова тошнит. Блядь, боже, да когда же это кончится…!

Понятия не имею, сколько времени спазмирую в обнимку с унитазом, но в себя прихожу когда до слуха доносится эхо настойчивого звонка в дверь. Вытираю губы, морщусь, потому что сухая потрескавшаяся кожа неприятно царапает ладонь. В это время ко мне может приехать только Вадим или псина Гельдмана. Ну и, конечно, есть еще небольшой шанс на старуху с косой.

Иду до двери осторожно, придерживаясь ладонью за стену.

Щелкаю замками — пальцы реально не слушаются.

Если это от Гельдмана или даже он сам — пошлю нахуй. Вот так просто. И пусть меня грохнет — только порадуюсь, что весь этот бесконечный пиздец, наконец, закончится.

Но там — Вадим.

Я глухо выдыхаю. На нем то же пальто, и когда Авдеев переступает порог и ловит мое бескостное как желе тело, инстинктивно стараюсь задержать дыхание, когда нос тонет у него в плече. Хотя, может, и стоило бы вдохнуть — приторный запах моей мачехи на его одежде, точно меня прикончит.

— Кристина, ну-ка давай…

Почему не Крис?

Почему я цепляюсь к словам?

Чувствую, как подхватывает на руки, несет в комнату. Хочу послать его на хрен, но вместо этого кое-как цепляюсь слабыми руками в крепкую мужскую шею. Он приземляет меня на кровать — осторожно, почти заботливо. Укладывает голову на подушку, потому что сама я не могу.

— Где болит, Кристина?

— Кто такая Кристина? — еле-еле, потому что правда не понимаю, какого хрена я вдруг стала «Кристиной», если всю жизнь была «Крис, Барби и коза». Это потому, что так официальнее? Послать нахуй Кристину не так зашкварно, как Барби? — Я в порядке… съела салат из доставки… На вкус был как будто его достали из мусорного ведра.

— Ни хуя не смешно, давай в больницу собираться.

Я хватаю его за запястье. Удерживаю — откуда только силы берутся.

— Не надо, сейчас пройдет.

Синие глаза смотрят с недоверием.

Выдавливаю улыбку — прямо как умница на школьном концерте, выкладываюсь на все сто.

Смотрит все равно с недоверием. Киваю, типа, да хватит уже, все в порядке.

Вадим сбрасывает пальто на кресло, подтягивает до локтей рукава мягкого белоснежного свитера. Викторией от него не пахнет. От него пахнет… ним. И тошнота потихоньку отступает, как от дозы мощного детокса.

— Сделаю тебе чай, ладно?

— Ты зачем приехал? — «Скажи — и закончим эту агонию».

Вместо ответа показывает на экране телефона нашу переписку, и мое последнее сообщение, где я сама признаюсь, что плохо себя чувствую.

Просто киваю. Не знаю зачем.

Вадим уходит на кухню. Лежу, уставившись в потолок, слышу доносящийся оттуда щелчок закипевшего чайника, легкий цокот ложки. Он соврал мне. Был с ней. Подарил кольцо. А теперь приехал ко мне. Зачем? Чтобы потрахаться напоследок? Чтобы убедиться, что его игрушка все еще на месте?

Боль скручивает сердце колючей проволокой. Боль от его лжи, от ее торжествующей улыбки, от этого проклятого кольца на ее пальце. И от собственного бессилия.

Вадим возвращается с чашкой чая. Протягивает, выразительно ждет, когда подую и сделаю первый маленький глоток. Качает головой, когда мой живот начинает неприлично громко урчать.

— Что у тебя с рукой? — замечаю его перебинтованную ладонь и из живота поднимается горячее и острое прямо к горлу.

— Тебе нужно поесть, Кристина, а у тебя в холодильнике мышь повесилась. — Мой вопрос Вадим игнорирует. Снова набрасывает пальто, поправляет воротник точно так же, как пару часов назад на пороге Галереи. — Возьму ключи, ладно?

Киваю, а в голове как заевшая пластинка: «Да почему Кристина, блядь?!»

Возвращается примерно через час — я, кажется, даже успеваю немного задремать. Рассеянно смотрю на пакет в одной его руке, и ноутбук под подмышкой. Вадим бросает его на кровать рядом со мной.

— Чай остыл, — напоминает. Ждет, когда выпью все залпом, забирает чашку и уходит.

Через десять минут ноздри щекочут ароматы куриного бульона и гречневой каши.

А еще через полчаса приносит в супнице бульон, а на тарелке — кашу, салат и кусок отварной курицы. Все просто, но слюна моментальной затапливает мой рот.

Себе делает кофе и просто пьет, пару раз взглядом давая понять, что мне лучше следить за тем, чтобы еда не остывала, а не за содержимым его чашки. А я все равно смотрю на него и чувствую, как хрупкая надежда снова пускает ростки в душе. Может, я все себе надумала? Может, то кольцо — вообще не от него? Может, Виктория вообще сама его купила, и никакой это не бриллиант, а просто побрякушка? Такая же подделка, как и тот чекер, который я подарила ей на Рождество? Может они с Вадимом встречались по каким-то делам?

Пока я ужинаю и пытаюсь делать вид, что смотрю какой-то фильм, Вадим открывает ноутбук, сосредоточенно читает что-то на экране. Потом берет телефон, пишет. Снова переключается на экран.

Когда замечает мой взгляд, слегка кривится:

— Прости, Кристина, это важно. Буквально на полчаса.

Я киваю. Конечно, я все понимаю. Мне достаточно уже того, что он здесь — заботится обо мне как обычно, воздух наполнился его запахом и теперь мне не хочется выблевать каждый его глоток. Я даже с тревогой начинаю потихоньку справляться, хотя откуда она (кроме того, что перед мысленным взглядом то и дело маячит Виктория с бриллиантом) я до сих пор не понимаю. Списываю на последствия панической атаки — я сейчас на нее вообще все списываю.

Несколько минут, пока Авдеев что-то энергично набирает на ноутбуку, набираюсь смелости, чтобы предложить ему остаться на ночь, и когда, наконец, решаюсь, лежащий под подушкой телефон начинает вибрировать. Я достаю его, пряча экран от Вадима.

Марина-ноготочки: Ты, сука, решила поиграть со мной? Думаешь, я не знаю, где ты? Я даю тебе последний шанс, курочка. Или ты даешь мне то, что нужно, или я сам приеду за этим. И поверь, тебе это очень не понравится.

Меня снова накрывает паника. Я сую телефон под подушку. Руки дрожат.

— Что такое? — Вадим поднимает на меня взгляд.

— Ничего, — вру, пытаясь улыбнуться хоть как-нибудь. — Просто спам какой-то дурацкий.

Он смотрит на меня еще несколько секунд, потом снова возвращается к работе.

И телефон пищит снова, но на этот раз уже у него.

Прикладывает к уху, бросает пару сдержанных фраз, хмурится, бросает взгляд на часы, потом — на меня.

— Да, хорошо, сейчас буду, — бросает в динамик как будто слегка раздраженно. Убирает телефон в карман, тянется за лежащим на спинке кресла пальто. — Мне нужно в офис. Это важно, Кристина.

— Вернись… пожалуйста, — прошу я, когда Вадим захлопывает крышку ноутбука, явно собираясь взять его с собой. Так я понимаю, что он уже точно не вернется. — Пожалуйста…

Он секунду смотрит на меня, как будто оценивает каждую мелочь — как я выгляжу, как смотрю, достаточно ли умоляющим звучит мой голос. На мгновение кажется, что сейчас мотнет головой, но нет — просто кивает

— Хорошо, только ключи возьму, чтобы не будить. Поспи, ладно?

Ноутбук оставляет на кофейном столике. И уезжает.

Я лежу в кровати. Одна. Выключаю телевизор, потому что каждый лишний звук буквально режет нервы. А в тишине внезапно снова становится тошно.

И когда на телефон снова «прилетает» от Гельдмана, даже звук вибрации кажется слишком громким. Способным довести до безумия. На этот раз он присылает откровенную угрозу: «Я знаю, где ты живешь, сука. Если через час я не получу то, что нужно — я приеду и тогда ты все равно скажешь все, что я хочу, но, боюсь, способ развязать тебе рот, будет малоприятным».

Кажется, мой «любимый крестный» даже не допускает вариант, что я действительно могу ничего не знать. А я допускаю все, особенно то, что он выполнит угрозу.

Страх стремительно подкатывает к горлу.

Парализует.

Дезориентирует.