Читать книгу 📗 "Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя"

Она напрягается.

— Каких?

— Этических, — роняю я. И снова закуриваю. Дал себе разрешение травить себя этим дерьмом, пока не поставлю точку в этой истории. — Хотел уточнить детали по поводу Кристины.

Я вижу, как меняется ее лицо. Улыбка исчезает, глаза становятся колючими.

— Кристины? — спрашивает она, пытаясь сохранить самообладание. — Причем тут она?

— Мне тут донесли интересные слухи, — я немного разворачиваю к ней корпус, подаюсь вперед, чтобы смотреть прицельно в глаза.

Вика тоже инстинктивно тянется ко мне, но тут же отшатывается, потому что, очевидно, видит там совсем не то, на что рассчитывала. Кажется, там прямым текстом написано: «Тебе пиздец, а насколько полный — зависит от тебя».

— Слышал, мачеха выставила ее за дверь. Без денег. Что ей пришлось… — Я намеренно говорю о Виктории в третьем лице — это всегда очень сильно сбивает с толку. А сейчас еще и паузу делаю, наслаждаясь ее реакцией, — …танцевать в стриптиз-клубах… кажется, чтобы закончить учебу. Потому что мачеха ей в этом тоже отказала.

Виктория поджимает губы, бледнеет.

— Это ложь! — выпаливает она. — Кристина ушла сама! Я ни черта не знаю, откуда ты… откуда у тебя эта информация, но имей ввиду, Авдеев — Кристина всегда врет! Она просто исчезла, я понятия не имею, куда! Я не обязана была за ней следить, она — не моя дочь! И если Таранов не позаботился о ее будущем, то причем тут я?!

Вика говорит быстро, сбивчиво. Слишком эмоционально для правды.

Я смотрю на нее без единой эмоции. Потому что слишком хорошо помню, что она рассказывала в нашу прошлую встречу, и даже то, что было пару лет назад, когда она пришла ко мне в слезах и синяках, показал свою исполосованную спину и попросила спасти ее от тирана-мужа в обмен на помощь. Тогда Кристина в ее истории была просто штрихом. Человеком, которого можно смело сбросить со счетов, потому что связь между ней и Тарановым давно разорвана, и девочка просто прожигает жизнь на деньги, которые тянет то с отца, то с очередного богатого любовника. Ни разу за все время я не услышал даже намек на то, что у девчонки могут быть финансовые проблемы.

А по словам Дэна… Кристине приходилось чуть ли не с помойки питаться — настолько все было запущено. Правда ли это или Кристина наебала его так же, как и меня? Не уверен, что сейчас мне это так уж сильно интересно.

— Вик, — мой голос становится тише, но жестче. — Не надо мне врать. Я ненавижу, когда мне врут. Я пришел сюда не за твоими сказками. Я пришел за правдой. И я ее получу. Так или иначе.

Мое терпение на исходе. Если бы на месте Вики был любой рандомный мужик — я бы уже давно вытер его рожей пол.

— Ты ничего не знаешь! — Вика срывается на крик, но на меня это все равно не производит никакого впечатления. Встает, начинает метаться по кабинету. — Ты не знаешь, каково это — жить с ним! С этим монстром!

— Ну почему же, знаю — ты рассказывала, — отвечаю совершенно безразлично.

Она останавливается, смотрит на меня безумными глазами.

— Она видела! — шипят ее алые, почему-то сейчас максимально тонкие губы. — Эта маленькая сука все видела! Как он меня избивал! Как таскал за волосы! Как…

Виктория замолкает, закрывает лицо руками. Начинает трястись от рыданий, громко всхлипывать, через крепко сжатые пальцы просачиваются то обвинения, то какое-то бессвязное бормотание. Истерика. Классика жанра.

Похуй.

— Он избивал меня, Вадим, — убирает ладони и на этот раз ее лицо покрыто тонким слоем гадливости. — Постоянно. Иногда это было каждый день на протяжении недель! Ты сам видел!

Вика пытается дернуть с плеч платье, но я останавливаю ее жестом.

— Вик, не надо — меня второй раз ты этим уже не разжалобишь.

— А она тебя чем разжалобила, а? — Виктория хрипло ядовито смеется.

— Ничем, — усмехаюсь. — Просто хорошо трахалась. Как я люблю.

Виктория так и замирает с открытым ртом.

А я на секунду фиксирую, что голос, которым я произнес эти слова, все еще мой, но того, другого Вадима. Который не страдает ебучей рефлексией, принимает решения сразу и резко, и никогда о них не жалеет. Я этого мудака пиздец как не люблю, но…

Привет, дружище, давно не виделись, блядь.

— Нет, — мотает головой Вика. — Только не говори, что вы…

— Я пришел сюда не мою еблю обсуждать, Вик. Нахуя напиздела, Вик? Ну вот просто — на хуя? Я бы и так помог, Кристина каким боком в наши с тобой претензии к Таранову?

Она еще пару секунд приходит в себя.

Всегда была страшно ревнивой, всегда этим все портила.

А я — мудачье. Я знаю, что ей сейчас пиздец больно, что ей предпочли молодую, резвую, красивую. Да еще и с таким «бэкграундом». Вообще плевать. Все мы платим за свои неоправданные ожидания.

— Она все знала, — ее голос окончательно превращается в змеиное шипение. — Она все видела, Вадим! Не раз и не два! Видела, как ее обожаемый папаша колотил меня, стегал ремнем так, что кровь с полов даже клининг не мог отчистить! Эта мелкая дрянь просто… стояла и смотрела. Молчала. Даже ни разу не попыталась мне помочь. Ни разу!

— Мелкая? — уточняю на всякий случай.

— Это все, что ты услышал?! — бесится Вика.

— Пытаюсь понять, о чем речь.

— Речь о том, что Кристиночка — папашино отродье! — Она выплевывает это так безапелляционно, как будто Крис стоит рядом. — Она получила ровно то, что заслужила! Хочешь правду, Вадим? Я ненавидела ее даже больше, чем его! Таранов хотя бы не прикидывался сладкой булочкой и не хлопал невинно глазками, когда брал в руки ремень! И когда он сдох, я поняла, что не хочу видеть ее рядом. Не хочу жить с ней под одной крышей, становиться хорошей великодушной мачехой. И да — я соврала про деньги! Потому что пожить в грязи, поваляться в собственной боли — это меньшее, что она заслуживала за свое молчание!

Виктория срывается в слезы. Плачет навзрыд, безобразно размазывая по лицу дорогую косметику и дешевую жалость.

А я сижу и смотрю. И не чувствую ничего. Ни сожаления, ни сочувствия.

Только какое-то в конец глухое, брезгливое равнодушие.

— Успокойся, Вик, мне, честно, плевать на твои слезы.

Возможно, она не сказала каких-то вещей открыто, но услышанного мне достаточно. Иногда хватает и обрывков, чтобы собрать общую картинку.

Ничего из этой Викиной истории ее не оправдывает.

Как, впрочем, не оправдывает и Кристину.

Я встаю. Затягиваюсь горечью и, прикинув, оставляю сигарету на краешке блюдца с чашкой ее почти остывшего кофе.

Поправляю пиджак.

Иду к двери, но окрик Вики заставляет остановиться.

— Ты зря думаешь, что эта сука говорит тебе правду, — догоняют в плечо ее предупреждение. — Зря ведешься на эти невинные глазки и сладкий рот. Она — Таранова, Вадим. Та-ра-но-ва! Эта гнилая кровь отлично умеет только одно — пробираться под кожу, отравлять, а потом — бить в спину. Если она залезла в твою койку, значит, ей что-то от тебя нужно.

Знаю, Вик, до сих пор детокс делаю, потому что Таранова, блядь, в крови.

— Хотя… — продолжает Вика. Даже мой предупреждающий вдох не заставил ее заткнуться. — Я, кажется, знаю, зачем она расставила для тебя ноги, раз ты вдруг появился здесь как рыцарь в сверкающих доспехах. Не ту принцессу спасаешь из башни, Вадим.

Когда женщины на эмоциях несут всякую чушь — это можно простить.

Я обычно пропускаю мимо ушей, не фиксирую мозг на том, что мелет не язык, а обида или раненое эго.

Но последние слова Вики — это ни хуя не про эмоции.

Это попытка сделать из меня идиота.

Очень прицельная. Очень… удачная, если разобраться.

— Кстати, — я открываю дверь, переступаю порог. — Чуть не забыл предупредить. С твоими счетами возникла небольшая заминка. Федеральная служба по финансовому мониторингу инициировала проверку всех активов. Обычная процедура, но… затяжная. Так что твои деньги зависли. На неопределенный срок.

— Что? Ты не можешь… — Виктория становится бледной, как смерть.

— Могу, Вик. Я все могу. — Усмехаюсь и пожимаю плечами. — На твоем месте я бы не рассчитывал, что дело решится быстро. Бюрократия. Сама понимаешь. Пара лет… Может, года три, м-м-м?