Читать книгу 📗 "Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя"

Что, малыш, проклюнулась чуйка на жопные проблемы?

Пока она ковыряется в тарелке и делает вид, что смотрит какой-то фильм, я открываю ноутбук. Сосредоточенно читаю что-то на экране, отвечаю на несуществующие письма. Создаю видимость бурной деятельности.

Она наблюдает. Я чувствую ее взгляд на своей спине.

Когда замечает мой, слегка кривлюсь:

— Прости, Кристина, это важно. Буквально на полчаса.

«Кристина». Я намеренно называю ее так. Отрезаю ее от «Крис», от «Барби», и даже от «козы». Мне так проще держать дистанцию

Кристина, блядь, Таранова. Приятно познакомиться, папина дочурка. Хочешь, расскажу тебе притчу про то, что на гнилой яблоне, яблоки всегда червивые?

На секунду кажется, что она все-таки прохавала причину моей отстраненности. Но нет, просто кажется — она просто кивает, типа, все поняла, не будет мешать.

Проходит еще несколько минут. Она предлагает остаться.

Практически одновременно с этим, мой телефон пищит.

Условный сигнал. Пора начинать.

Прикладываю его к уху, хмурюсь, бросаю взгляд на часы, потом — на нее.

— Да, хорошо, сейчас буду, — уверенно разыгрываю раздражение. Убираю телефон, тянусь за пальто. — Мне нужно в офис. Это важно, Кристина.

— Вернись… пожалуйста, — просит она.

Мелко дрожит. Такая…

Самая пиздатая ошибка в моей жизни.

— Хорошо, только ключи возьму, чтобы не будить. — с трудом выдавливаю из себя намек на улыбку. — Поспи, ладно?

Ноут оставляю на кофейном столике.

Далеко не уезжаю — просто спускаюсь на парковку, сажусь в машину и глушу двигатель.

Жду.

Минуты тянутся, как часы.

Я сижу в темноте, уставившись в экран телефона. Пустой экран.

В голове — вата.

Как я в это вляпался, бля-я-я…

Пытаюсь расковырять, понять. Сделать выводы на будущее. Чтобы больше — никогда.

Потому что Крис была слишком… дерзкой и резкой? Дергала меня за усы… как она?

И точно так же, как она делала вид, что мой член — единственное, что ее интересует в наших отношениях.

Сейчас у меня уже не болит. И смотреть на их с Шутовым семейное счастье было спокойно, без надрыва. С легкой меланхолией по тому, что не сложилось.

Я отпустил, потому что захотел — моя особенная, выдрессированная годами черта. Я умею «выключать» все, что мешает — злость, брезгливость, грусть, любовь. Вряд ли это делает меня нормальным с точки зрения классической психологии, но я — такой. Это единственный язык, на котором я умею разговаривать с миром. Если бы не научился — сдох бы где-то в канаве, обдолбанный в говно, чтобы забыться и не вспоминать, в какое дерьмо пришлось совать руки ради красивого будущего. Многие, кто был тогда со мной рядом — не вывезли, потому что не смогли вовремя отключить лишнее.

А я, блядь, просто молодец.

Бросаю взгляд на телефон. Возникает дурная мысль просто его выключить. Подняться к Кристине, посмотреть ей в лицо и сказать, что я все знаю. Не дать ей оступиться.

Разрешить просто уйти. Просто, нахуй, исчезнуть из моей жизни.

Не делай этого, коза.

Просто не делай.

Просто включи свой дурацкий фильм.

Просто дождись меня.

Просто ляг спать.

Просто не дай мне этот ебучий повод причинить тебе боль.

Но я знаю, что все это бесполезно, потому что она сделает.

Потому что она — дочь Таранова.

Потому что она — шпионка Гельдмана. Потому что она — хуй знает кто вообще такая.

Телефон в перебинтованной ладони вибрирует почему-то коротко и резко.

Как удар дефибриллятора по мертвому сердцу. Только не оживляет, а констатирует смерть.

На экране — одно слово.

«Контакт».

Я закрываю глаза.

Внутри что-то обрывается. С хрустом. Но уже почти не больно.

Я сижу в тишине еще… даже не знаю, сколько времени. Веду мысленную борьбу с моей внутренней скотиной, которая требует на прощанье максимально поглумиться над маленькой сукой. Но я молча и твердо накидываю на него намордник.

Ну нахуй.

Ну его все в пизду, блядь.

Когда захожу в квартиру, Кристина спит. Лежит, свернувшись калачиком, обнимая уродливого зайца.

Я закуриваю, стряхиваю пепел в чашку.

Едкий дым наполняет легкие и замерзает внутри.

Сажусь в кресло напротив кровати

Смотрю на нее.

Она — красивый, идеально сделанный сосуд. Но внутри него яд лжи и предательства.

Мне нужно выпить ее до дна. И постараться не забыть, что ломать ее слишком жестко — не очень гуманная история по отношению к женщине, в которую я вставлял член.

Кристина просыпается от запаха дыма. Садится в кровати, трет глаза.

Сонная. Растрепанная. Испуганная.

Видит сигарету в моей руке. Видит мой взгляд.

Мне кажется, что вот сейчас уже все понимает, потому что инстинктивно подтягивает одеяло к груди, как щит.

Я выпускаю струйку дыма в ее сторону. Медленно.

Не чувствую ничего.

Ни-че-го.

Охуенно, блядь.

Погнали.

— Отличная работа, — скалюсь каким-то мертвым голосом. — Умница, Таранова.

Глава сорок девятая: Барби

Мой мир рушится.

Рассыпается в пыль.

Мамочки, боже, мамочки… нет, нет…

Сердце пропускает удар, потом еще один, а потом срывается в безумный, панический галоп. В ушах стучит кровь, заглушая все остальные звуки. Я не могу дышать. Легкие сжимает ледяной обруч, и я жадно хватаю ртом воздух, но он не проходит внутрь.

Как? Когда? Откуда?

В голове — хаос. Мысли мечутся, бьются о стенки черепа, оставляя после себя лишь звон и пустоту. Гельдман. Дэн. Виктория. Кто? Кто?

Поза Вадима расслаблена — нога закинута на ногу, одна рука небрежно лежит на подлокотнике, в длинных пальцах тлеет сигарета. Его присутствие давит, заполняет собой все пространство, вытесняя воздух, превращая его в вязкую, тяжелую субстанцию, которую невозможно вдохнуть. В его неподвижной фигуре, в этом спокойном, почти медитативном выдыхании дыма, абсолютная чернота. Холодная, безмолвная, от которой кровь стынет в жилах.

На секунду наши взгляды скрещиваются.

Я делаю глубокий вдох как перед погружением, но это ни хрена не помогает.

В синих глазах — абсолютно ничего.

Пустота. Ледяная, выжженная дотла арктическая пустыня, в которой нет ни вчерашней страсти, ни тепла, ни даже злости. Только глухое, всепоглощающее безразличие. Как будто он смотрит не на меня, а сквозь меня.

Так смотрят на пустое место.

Он выпускает струйку дыма в мою сторону. Она плывет, извивается в тусклом свете, как удавка, окутывает мою шею, и мне кажется, что я сейчас задохнусь. Вот прямо сейчас. В эту секунду.

Но агония продолжается.

Вадим медленно тушит сигарету в маленьком блюдце на кофейном столике. Движение выверенное, неторопливое. Он не спешит. Он наслаждается моментом. Моей агонией.

Встает. Подходит к окну, поворачивается ко мне спиной. Его силуэт на фоне ночного города кажется высеченным из черного гранита. Неприступный. Чужой. Абсолютно чужой.

Или… ты догадался сам, мое любимое Грёбаное Величество? Ты просто сложил два и два, и моя ложь рассыпалась, как карточный домик?

— Хорошо поработала с ноутбуком. — Его голос доносится до меня, как будто сквозь плотный туман. — Ничего сложного не было, Таранова? Дэн сказал, что ты не смогла бы ошибиться, даже если бы очень постаралась.

Дэн.

Значит, все-таки Дэн.

Я сглатываю вязкую, горькую слюну. Пытаюсь что-то сказать, но из горла вырывается лишь тихий, задавленный хрип.

— Спасибо за помощь с Лёвой, кстати, — продолжает Вадим все тем же ровным, бесцветным тоном. — Он клюнул. Заглотил наживку по самые жабры. Сейчас, наверное, уже летит в пропасть, даже не понимая, что произошло. Ты отлично справилась, Кристина. Идеальная приманка.

Что?

Приманка?

Я?

— Ты… знаешь, — вырывается из моего рта. Хотела спросить, но рот сам выдал правильный тон. Никаких вопросов, Крис, он — знает.