Читать книгу 📗 "Дождись лета и посмотри, что будет - Михайлов Роман Валерьевич"

«Уэльс сетанли ин зе мор сентрал энд сауферн партс итл би э файн драй дэй».

Отец радуется, говорит, что он инженер по образованию и знает английский, сейчас для всех переведет.

В центральных и южных частях Уэльса будет ясный день без осадков.

Ласло строго смотрит, я вспоминаю его слова: «Мой тебе совет: не слушай прогноз погоды на завтра». А что теперь?

А что теперь? Послушал вроде бы. И что будет?

3. День рождения

Приснилось, что поселился на высоком этаже. Смотрел в окно. Там росли красивые высокие вьющиеся деревья. Решил взять одно из них, схватил за ветку и потащил к себе. Дом стал из-за этого содрогаться.

Если вы живете в многоэтажном доме, то привыкли смотреть сверху на землю. А этот вид не для всех привычен. Вообще я только в тринадцать лет поднялся выше третьего этажа. Один раз зашел в ближайшую новостройку, поднялся на лифте на последний этаж, вылез на крышу и посмотрел вниз. Голова резко закружилась, я лег и ползком подобрался к краю. Увиделись все десять наших домов и сараи. Дома расположены неизвестным иероглифом, воткнуты в землю как штрихи нечитаемой надписи. Конечно, высота напугала. Даже появился внезапный холод, но не от ветра, а от взгляда с неожиданной точки.

Сверху видны не только постройки, но и наши перемещения. Столько лет я ходил между этими домами, а кто-то мог наблюдать и отмечать. Когда приходят такие мысли, сразу успокаивает, что никому ты не нужен. Никто о тебе не станет столько думать, как ты сам. Или станет? Это может быть не человек. Или он может не отмечать, но просто наблюдать, без выводов.

Тогда я решил спуститься по лестнице, а не на лифте, и только пошел, как почувствовал на себе чей-то взгляд. Никого не было. Спускался и наполнялся ужасом все больше, казалось, за мной идут, почти дотрагиваются, этаж за этажом. Это прошло, когда выскочил на улицу.

Аладдин часто упоминал в разговорах «дядю Сережу», обещал познакомить при случае. Насколько я понял, дядя Сережа — человек, который выкупил по дешевке закрывшийся завод. И те части, что остались дымить и что-то производить, — его собственность.

Даже не знаю, надо ли описывать все эти процессы последних лет, кто что захватывал, что закрывалось-открывалось. Так всегда и везде — когда перестраиваются порядки, появляются активные люди, захватывающие ресурсы. На самом деле выбор происходит постоянно: ты либо совершаешь усилие, либо деградируешь. Никакого среднего варианта нет. Есть природные удовольствия, без них тяжело, типа отдохнуть после тренировки или понежиться с телкой, а остальное — типа наркоты — не туда. Если постоянно совершаешь усилия и укрепляешься, ресурсы сами к тебе приходят. Есть нормальные пацаны, которые это понимают и держатся друг друга. Вот и все. И не надо вешать всякие ярлыки типа «братва». Да, братство, сообщество тех, кто не хочет пахать за копейки на унизительных работах, кто не дает себя иметь во все щели. Примерно это объяснял Аладдин про дядю Сережу и всех остальных.

Все это было понятно. Я постоянно кивал, когда слушал все эти размышления о жизни как цепочке волевых захватов ресурсов. Аладдин не сводил эти ресурсы к чему-то примитивному, нет, он убедительно увязывал внутренний рост и внешний, говорил о «становлении» и волевых практиках. Если у тебя есть сила и воля, проблемы сами решатся. Поэтому. Поэтому «поехали в лес постреляем».

Пару раз съездил с ними пострелять. Они выставляли консервные банки и бутылки рядком, отходили на приличное расстояние и расстреливали их. Такой полигон. Собиралось человек по десять-пятнадцать, из них все так или иначе имели отношение к спорту, в основном боксеры и борцы.

Еще Аладдин не любил разговоры о блатной романтике, шансоне, рассуждения о понятиях, говорил, что все это шлак, рассказывал истории, как разбирался с «блатняком» — вставлял ствол в рот без лишнего трепета, и проблемы всегда растворялись. Ну и в плане музыки. Не так много было точек, где слушали трип-хоп, а в машине Аладдина постоянно что-то такое играло. Мы покатались пару раз под эту музыку по городу, и в моем восприятии весь этот грузный и слегка депрессивный, но уверенный ритм связался с Аладдином, когда я видел его, музыка начинала играть сама по себе. На тренировках, в тишине — где угодно. Давящий трип-хоп.

Ну да, я кивал, когда он все это объяснял. Хотя понимал, что все устроено не совсем так. Моего малого опыта было достаточно, чтобы понять: человек — не набор волевых импульсов и не «преодоления» или «становления». Реальная жизнь куда ближе к трипу с вылезающими из тайников змеями, «иными интонациями», которые никак с твоей волей не связаны, с новыми домами, а Аладдин так рассуждает до поры до времени, пока не потер лампу. Хотя нет, я же отрицал все эти надчеловеческие влияния карт, раскладов, предсказаний. Или не отрицал? А чему я говорил «нет»? То было другое, власть пустых карточек над человеком. Не знаю… Если бы не все эти картинки в книгах, не все эти совпадения, я бы может и принял его объяснения. А так. Мне казалось, что у Ласло больше силы, чем у Аладдина. Просто Аладдин еще не сталкивался с настоящими проблемами, которые не решаются смелыми движениями типа «вставить ствол в рот». А Ласло сталкивался. С тем «ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж» на больничной стене, с лесным духом, например.

Нет, снова я что-то не то описал. Есть многослойный пирог, в разных слоях которого — разные присутствия. В одном из них преодоления, становления и захват ресурсов. В другом — распознавания. В третьем — просто красота.

Отец как-то увидел меня на улице с Аладдином и его друзьями, вечером побеседовал. Спросил, знаю ли я, что такое тэтэ. Ответил ему, что знаю, стрелял по банкам. Нет, тэтэ — это тупые торпеды. А тупые торпеды оказываются рано или поздно в грядке. Все оказываются, конечно, но тэтэ — раньше остальных. И перспектив никаких там нет и быть не может. Конечно, я взрослый человек и сам должен понимать. Он посоветовал просто присмотреться.

Как все устроено «на самом деле»? Меня этот вопрос уводил в головокружение. Казалось, что оказываюсь в мягком автобусе, плавно и бесшумно заворачивающем за угол. А там — зеленый деревянный дом, из-за которого тошнит. Это повторяется снова и снова. Каждый поворот — «на самом деле». Сейчас мы повернем, и на самом деле откроется зеленый дом. И ведь это происходит со всеми. При встрече они объясняют, как все устроено «на самом деле», а когда остаются в себе — закрывают глаза, чтобы не видеть, как все принятые суждения ввинчиваются в воронку.

А еще надо как-то зарабатывать — это такой нюанс взрослой жизни, сильно усложняющий существование. И ясно, что лучше не на рынке грузить коробки.

В один день Аладдин сказал, что дядя Сережа попросил съездить пообщаться кое с кем. Сейчас все заняты, поедем вдвоем. Ничего особенного. Там какие-то видеосалоны давно не платят, а им услуги оказываются. Мы зашли в видеопрокат. Нас явно уже ждали, трое крепких. Скорее всего владельцы позвали своих друзей. Дальше все произошло быстро, и я даже не понял, почему так отреагировал. Аладдин перекинулся несколькими словами с ними, после чего зарядил одному из них хуком, от чего тот громко шлепнулся на пол.

В то же мгновение я выхватил незаряженный ствол, направил в сторону остальных двух, попеременно целясь то в одного, то в другого, и сказал, что сейчас разложу их мозги по витрине. Эта фраза, как и действие, случились сами, без продумывания и замедления. Даже Аладдин не ожидал, с ухмылкой оглянулся. В общем, они вернули долг, мы сели и поехали. Аладдин отсчитал несколько купюр и протянул мне «на чипсы». Примерно мою недельную зарплату на рынке.

Дома подошел к зеркалу и покрасовался в спортивных штанах и дермантиновой куртке, приставляя невидимый ствол к своему отражению.

16 июля. Середина лета. Через два дня мне исполнится семнадцать.

Где-то в час дня зашел на хату. Там была какая-то новая девочка, видимо, подруга Светы, и двое уже подгашенных типов. Кто там уже жил, что варил — я не представлял. Ни одного из них не знал по имени. Кого там Митя подселил за последние месяцы? Один из типов постоянно чесал и тер лицо. Он набрал какую-то муть в шприц и протянул мне. Сказал ему, что вообще не представляю, как они все эти адские смеси себе в вену запускают. Можно и выпить если что. Но мне было как-то не очень — что за понос они туда налили? Они предложили покурить, сказали, что все готово, уже скручено и лежит как конфетка на тарелочке. Мы покурили, включили видос. Спустя минут десять в хату вломились. Куча резких ментов. Нас уложили на пол, животом на ковер, головой на бок. Меня немного дернуло, что это может быть из-за того случая в видеосалоне. Но нет, конечно, кто-то напел, что здесь винтовая хата. Слышимость хорошая. Менты постучали в квартиру напротив. Типа будьте понятыми. Я представил, что сейчас сюда ввалится Карапуз, распихает ментов, растопчет нас, эта мысль породила сначала легкий смех где-то в глубине горла, а затем уже и не легкий — я принялся ржать, лежа на полу. Остальные типы и девочка сходу заразились и тоже захохотали. Недовольный мент пнул одного из типов ногой в живот, тот закашлял, а у остальных от этого смех только еще больше разошелся. И в этот момент я, лежа на полу, посмотрел на полку в шкафу. Куча книг. Они все время стояли здесь. Потянулся к ним, мент заметил, пнул и меня в живот, завопив при этом что-то невнятное, я показушно заскулил типа ты ребро сломал, затем он подошел к шкафу, взял книги и начал их пролистывать обложками вверх, пытаясь вытряхнуть содержимое. Эта картина — мент, вытряхивающий из книг пылинки и крошки, усилила приступ смеха. Даже стало не хватать воздуха и полились слезы. Менты судорожно шерстили по кухне и комнате, а я так же судорожно трясся от нервного внутреннего веселья. Действительно, все происходящее казалось крайне нелепым и смешным. В шутку сказал типам, что зря они прятали гер под ковром. Менты нас спихнули с ковра, подняли его, проползли по полу будто с лупой. Они вежливо, по-мусорски, объяснили, что теперь нам конец. От этих слов нервный смех затряс еще сильнее. Они с той же вежливостью рассказали что-то про боевых гомосексуалистов в камерах и обрисовали наше будущее, типа мы покончим жизни изощренными самоубийствами. Реально, показалось, что все это крутится на зажеванной кассете, и звук идет не от ментов, а из телевизора. Вспомнил рассказ отца о том, как менты вваливаются со шмоном и что это часть спектакля. Усомнился, что все это происходит «на самом деле». Скорее всего я соблазнился ягодным сиропом или еще какой-то дрянью, лежу на полу и произвожу вслух всякий бред.