Читать книгу 📗 "Дождись лета и посмотри, что будет - Михайлов Роман Валерьевич"

Конечно, это был далекий отзвук того прихода, но все равно. Я вдавился телом в сиденье и все в том же холодном оцепенении закрыл глаза. Внутри зрения появился альбом с незнакомыми фотографиями, как во сне, когда приходил Алик. Показалось, что этот привкус, звуки синтезатора и черно-белая хроника событий или не событий — одно и то же. Иерихонские трубы. И мы. У нас же обязательства перед всеми. Перед тобой и тобой. Надо выполнить обязательства. Собственно, эти звуки об этом и говорят, эти песни об этом и поются.

Машина плавно притормозила. Но показалось, что мы все еще движемся, продолжаем течь телами вдоль дороги. Хотя уже не было никакой дороги, мы приехали на пустырь. Только в этот момент заметил, что у пацанов в руках по калашу. Аладдин показал видом, что надо выходить. Мы вышли и встали в пустом пространстве.

Холодная весна. С ознобом. Немного отпустило и дошло, где я оказался. Появилась другая машина, похожая на нашу, она остановилась в стороне, из нее тоже вышли четверо, тоже со стволами. Аладдин спокойно пошел к ним, а мы остались стоять и наблюдать. Один из пацанов подбадривающе кивнул мне, мол все под контролем. Они поговорят, мы сядем и поедем обратно. Просто так принято. Те, что приехали, смотрели на нас, а мы на них. Я тоже достал ствол и встал как остальные — четко и уверенно. Аладдин действительно быстро закончил беседу, они о чем-то договорились, резко сели в свою машину и уехали.

Аладдин похлопал по плечу, сказал, что я молодец. Тут не было ничего опасного, все это бутафория, обсуждали бытовые вопросы. Конечно. Так и было. Я совсем не волновался. О чем волноваться? Повода нет. Обстоятельства и обязательства. Залезли в машину, поехали обратно. Вернул ствол Аладдину.

По приезду сразу побежал на хату, чтобы дунуть и расслабиться. У нас всегда были небольшие запасы, каждый мог прийти и отдохнуть. С телом происходило что-то необычное — нервные судороги. Возможно, от перенапряжения, или из-за синтезатора и пластмассы. В комнате никого не оказалось, я быстро заскочил на кухню, скрутил сигу. Не успел закурить, как в дверях появилась Света — она была в ванной, когда я зашел. Практически раздетая, в одних трусах и свисающей майке. Увидев меня, она совсем не смутилась, даже наоборот, подошла, взяла мою сигу, зажгла, затянулась, протянула мне. Затем села прямо на мои колени и положила голову на плечо, обхватив спину нежными руками.

— Не представляешь, где я сейчас был.

— Где?

Она встала, взяла меня за руку, проводила в комнату и толкнула на кровать. Опять же, я не буду все это описывать. Света стала моей первой женщиной. Милая наркоманка. Сучка Светочка. Прекрасная служанка моей царевны. 3 апреля.

Как же все изменилось со времени тех ощущений. Те пепельно-серебристые моменты, поездки по санаториям, шепчущее море, пластинки, карты, «Зодиак», та свадьба — может, это было с кем-то другим?

Одним майским вечером вернулся с тренировки. Мама сидела на кухне и улыбалась. Кинул сумку на пол, подошел к ней.

— А давай что-нибудь из тех пластинок поставим?

Как-то это было неожиданно. Я пошел к проигрывателю, достал пластинку «Зодиака», поставил. Мама встала и начала кружиться, слегка посмеиваясь. Немного стало не по себе. Но вскоре она подошла, взяла меня за руки и все с той же молодой улыбкой сказала:

— Амнистия. Понимаешь? Амнистия. Прошло несколько дней.

Действительно, это напомнило тот светлый день из детства, лучи и звон колокольчиков. Отец стоял в коридоре с мокрыми глазами, обнимал нас с мамой. Все как тогда. Мама ездила к нему в колонию несколько раз в год, а я не видел все это время. Он изменился, высох, постарел. Я его помнил совсем другим, без седых волос, веселым, постоянно рассказывающим разные смешные истории. Все равно это он. Ничуть не изменился, не высох и не постарел.

Что произошло со страной?

Да ничего. Все нормально.

Все то же самое.

Какой ты вырос — все такое. Как только остались с отцом наедине, сразу же спросил про ту поездку на свадьбу. Он наморщился, вспоминая детали.

— Да, ездили, помню, конечно. У Васи Винограда сын женился. Ты тогда слинял куда-то в ночи, мы с мамкой бегали, всех на ноги поставили. Ты мелкий такой был, тихий, смотрел волчком.

— А где сейчас тот Вася Виноград и его сын?

— А что ты за них спрашиваешь?

— Да так, просто интересно, что с ними стало. Роскошно жили.

— Про Васю люди говорили, что передел был, он без шума легализовался. Фабрика какая-то своя в области. И по политике пошел.

— А где они живут?

— А я знаю? А что ты за них-то? Не виделись столько с тобой. Ладно, теперь все по-другому будет.

Конечно, по-другому.

Интересно, кстати. Тот день, 17 сентября, я восстановил в памяти до деталей, до запахов и случайных взглядов. Но не мог вспомнить лицо жениха. Когда восстанавливал то, как они вошли в зал, у него не виделось лица. Словно невеста шла рядом с обезличенным манекеном. И даже ревности никакой не возникало. Этого человека как бы не существовало.

Я рассказал, как мама сожгла карты, отец посмеялся, ответил, что может и правильно сделала. Лучше увлекаться чем-то более солидным, из чего можно сделать профессию. Компьютерами, например. Компьютеры — это важно, да, скоро все будет на компьютерах.

Кстати, моего отца зовут Владимир. Или Вова Инженер. Откуда тогда, на классном часе, возникла мысль сказать, что отец работает инженером? А ведь это след того самого первого воспоминания. Темно-бордовый Новый год, мягкий звон от телевизора. Кто-то из гостей так обратился к отцу. Инженер. Затем это забылось, а позднее в школе всплыло само собой.

Сколько отец всего рассказал за первые же дни. Больше всего впечатлило описание так называемых «спектаклей». Появляется новый человек, а раз появляется, то сразу с ним приходит информация о том, кто он на воле, а если молодой, кто его родители. Если нищеброд — ну и ладно, разговора нет. Если узнают, что у родаков бизнес или приличная квартира, начинают готовить спектакль. Подготовка может занимать несколько месяцев. Его будут греть, поддерживать. Однажды втянут в карточную игру, совсем ненароком. У него очень хорошо пойдет карта. Никто не будет особо заострять на этом внимания, ну выиграл и выиграл — повезло. Затем подогреют еще немного, скажут, что на редкость хорошо играет. В один день он сядет за стол, сыграет на копейки, у всех выиграет. Через пару месяцев он будет ходить и думать, что реально фартовый — повсюду люди у него в долгах, он кому-то прощает, с кого-то собирает, знает, кто против кого играет, кто кого ненавидит. Все знает, все умеет, и еще золотая рука. А настоящая игра будет впереди, и ее подготовят с медицинской тщательностью. Он никогда не догадается, что все находящиеся в камере или бараке будут против него. Если за столом окажутся шестеро, пятеро будут участниками спектакля, а он — единственным зрителем. Будет приготовлено все: ты можешь быть даже со своей колодой, изощренно играть, владеть всеми мулями и приблудами — не поможет ничего. И те, кто якобы друг друга ненавидел, кто всегда за или против играл, все они окажутся на одной стороне. В нужный момент кто-то покашляет, у кого-то упадет стакан, даже менты ввалятся с обыском. Вряд ли можно заподозрить, что менты — часть спектакля. Игра будет вестись так, что это случайно не свезло, но сейчас придет нужная карта, и все отыграется. В итоге бизнес родителей или квартиру придется продать, чтобы расплатиться с долгом.

Спектакль медленно заканчивается крахом надежд и обновленной картиной реальности.

Какая жуть. Ты живешь и не представляешь, что вокруг тебя выстраивается продуманная карусель. А твои новые друзья и твои новые враги работают по четко выстроенному сценарию. Хлопаешь глазами и думаешь, что понимаешь, как устроены взаимоотношения. А на деле все крутится вокруг твоей наивности.

Ночью не мог уснуть, от мнительности. Закрывал глаза, виделись выстраиваемые картинки. Большое пустое помещение, только стол и стулья. Захожу, а там сидят все. Аладдин, Алик, Химоз, Митя, Кальмар, Ласло, Жасмин, Света. Говорят, чтоб проходил и присаживался. На столе книги. Смотрят на меня. Аладдин говорит, что никто меня подставлять не собирался, так принято просто. Смотрю недовольно на Ласло, видом говорю ему, мол хотя бы ты мог рассказать, что это все карусель. А он так же видом отвечает, что все нормально, так принято. Заходят мама с отцом, отец хохочет, а мама злится, говорит, что предупреждала, чтобы с ними не играл. А во что я с ними играл? Тут они начинают успокаивать маму, говорят «зато он нашел свою любовь». Появляется Оля в белой фате, улыбается, садится со всеми. А вот и свадьба. Давайте не откладывать на будущее, что там впереди — никто не знает, справим свадьбу прямо здесь. Папа с тем же хохотом подходит и говорит, что сам не понимает, разводят ли они и что вообще происходит. Но явно все это долго готовилось. Аладдин смотрит на собравшихся и заявляет, что в это время обычно передают прогноз погоды. Сразу после его слов звучит радио: