Читать книгу 📗 "Дождись лета и посмотри, что будет - Михайлов Роман Валерьевич"

Надо ли говорить, что все эти годы я думал о ней? Каждый день, а может и вообще каждое мгновение. Она существовала внутри практически всех моих мыслей. Как постоянное незримое присутствие или навязчивая мелодия, тревога или предчувствие.

Один раз я увидел сон. Электричка подъехала к нашей станции, мы вышли из вагона толпой. Было четкое видение ступенек, я спустился, встал на землю и пошел вместе со всеми. Из-за желтых домов навстречу толпе выскочила полоумная женщина с растрепанными грязными волосами. Она раскинула руки и закричала «это любовь, это любовь». От нее отшатывались. Когда мы поравнялись, она заглянула мне в лицо и крикнула еще сильнее «это любовь». От ее крика я проснулся и застыл в ночи, пытаясь понять, к чему все это. Конечно, это любовь, а как иначе. И без лишних слов все понятно. Можно не стеречь у вокзала и не орать в лицо.

Кальмар рассказывал жесть за жестью про его старую жизнь. Про какие-то этнические разборки с гранатами, пленными, оцеплениями. С одной стороны, появлялась легкая зависть, что он побывал в таком пекле, с другой — там была совсем какая-то дичь. Его тоже держали в плену вместе с другими несколько месяцев и заставляли работать. Они ночевали в подвале, сваленные как туши, питались похлебками и еле передвигались от отсутствия сил. Тело стало «мятным», не твердым, а скорее жидким. По ходу рассказа вспомнил картинку, где Джинн вылезает из лампы. Кальмар тоже, оказывается, был узником, но не лампы. Он сказал, что когда сидишь на подвале и не знаешь, завтра тебя расстреляют или отпустят, появляется другое чувство момента, даже при пленке в глазах и мятном теле.

Еще я вернулся к Гному, попросил, чтобы он меня взял обратно. Там было много новых людей. Одного я сразу же узнал, как только зашел в зал. Аладдин. Он должен был рано или поздно появиться в моей жизни. Гном его очень ценил, ставил всем в пример. Аладдин тренировался с лютой отдачей, иногда даже оставался после тренировок, чтобы поколотить по мешку. Он напоминал Алика по общему движению, только был явно посерьезнее, приезжал на тренировки на своей машине, общался там с парой пацанов — хороших боксеров. Когда мы бегали по округе, они держались вместе. Остальные хотели как-то с ними закентоваться, но ничего не получалось, могли разве что перекинуться шутками, но не более того.

Ко мне Аладдин отнесся тепло, почти сразу принял — не сказать, что в свой круг, но. Часто помогал по ходу тренировки, мог похлопать по плечу проходя мимо или сказать «не ленись». Он был старше года на четыре. Очень крепкий, с четкими движениями и взглядом.

Захотелось кое-что проверить. Каким-то образом свести Аладдина и Кальмара и посмотреть, не узнают ли они друг друга. Я сделал самое простое, взял Кальмара после работы с собой на тренировку, сказал Гному, что он тихо посидит, посмотрит, что тоже хочет заниматься в будущем. Кальмар сел и стал смотреть, как мы занимаемся. А Аладдин как будто специально не пришел на ту тренировку. Ничего не вышло. Второй раз нелепо было делать также, снова приводить Кальмара и просить, чтобы он посидел, посмотрел, как мы тренируемся. Спросил Кальмара, будет ли заниматься, он ответил, что у него тело не выдержит, лучше не надо пробовать.

Ну а чего, собственно, я ожидал? Что Аладдин увидит Кальмара и скажет ему «привет, Джинн»? Или смутится? Или позовет куда-нибудь?

Произошла другая встреча. Было утро, начало обычной торговой недели. Утро на рынке всегда сонное, молчаливое. Никто ни с кем не хочет разговаривать, все без слов знают, что делать, слышны шуршания, переваливающиеся коробки, подъезжающие машины. Когда холодно — еще у всех пар изо рта. Из людей выходит пар, как из домов с печками. И то утро было зыбким. Мы с Кальмаром как обычно разгружали коробки. В один момент там, где рыночные ворота, появились две девушки. Одну из них я сразу узнал. Жасмин. Они прошли вдоль рядов, приблизились к нашей точке. Жасмин меня увидела и явно узнала, даже дернулась. Или дернулась не оттого, что меня узнала, а из-за встречи с Кальмаром? Я так и не понял. Она демонстративно отвернулась и ушла резким шагом со своей подругой.

Одна из картинок в той книге: Аладдин, Жасмин и Джинн находятся в красивом саду. Подумал, что если собрать их втроем? Это сложно. Не получилось пока свести даже Кальмара и Аладдина, а здесь надо к ним привести еще и эту девушку. Но, может быть, картинка намекает на такую возможность? Явно же это они. Не могут люди, живущие в одном районе, быть столь похожими на вымышленных персонажей.

У нас не было никаких садов, ни яблочных, ни других. Только там, где огороды, но это тоже не сады, а заросшие грядки с редкими деревьями. Конечно же, я обратился к Ласло. Решил ничего не объяснять, ни на что не намекать. Четко и просто сказал:

— Мне нужен сад.

Ласло совсем не удивился сказанному, показал видом, чтобы шел за ним. Мы прошли вдоль заводского забора — гигантского, нескончаемого, отделяющего житейские будни от индустриальной жути. Этот серый бетонный забор был как перевернутая и поставленная на бок извилистая река. Затем повернули в лес. Там явно не могло быть никакого сада. Тупо лес, дальше уже болото. Ласло вел уверенно, ничего при этом не говоря. Я уже начал мысленно подбирать выражения, как бы ему объяснить, что не надо дальше идти, лучше вернуться, когда раскрылось совсем неожиданное. Деревья стояли не как в остальном лесу, а красиво прилегали друг к другу, будто их специально так рассадили, и да, там были и яблони, и еще красивые кусты — не знаю, как они называются. Я прошелся, посмотрел, погладил руками листья. Реально сад. Ласло провел чуть дальше. И там. В месте. Меня будто пронзило током, дрожью, мелким дождем. Белый шум из телевизора пронесся в глазах. Это было то самое место из книги. То же расположение деревьев, склоненные ветки. Конечно, я помнил ту картинку в деталях, разглядывал ее накануне. Совпадало все-все-все. Я закрыл глаза, а когда открыл, Ласло понимающе смотрел и кивал. Хороший сад. Да. Хороший сад.

11 декабря. Снилось, что иду по лесу. Под ногами высокая трава или даже не трава, а одуванчики. Говорю кому-то, что долго здесь жил. Он спрашивает, когда я тут жил, нормально ли сохло белье на улице. Отвечаю, что нормально. Он говорит, что здесь не у всех оно сохнет, есть люди, которые не могут ничего высушить.

В этот день Аладдин позвал меня посидеть с пацанами в баре, сказал, что не переносит алкоголь, чисто посидим, сока попьем. После тренировки зашли в бар на углу. Мы все были одинаково одеты — в кожанках, спортивных штанах и белых кроссовках. Хотя моя кожанка была не кожанка, а дермантин.

— Ну что, как сам вообще? Давай, рассказывай о себе.

А что мне рассказывать? Давно занимаюсь боксом, но не особо претендую на что-то. Аладдин сказал, что я вполне хорошо держусь на тренировках, и если нужна помощь по жизни, ну если кто напрягает, могу не стесняться. Да никто не напрягает. Ну мало ли, если что. Хорошо.

Да, я понял, что Аладдин из братвы. Почти те же люди, с кем общался раньше Алик.

Мы посидели и разошлись, они прыгнули в черную машину и исчезли.

Ну, Кальмара я могу привести в тот сад без лишних уговоров, чтобы привести Аладдина нужен какой-то повод, скажу, что мне стрелку забили и попрошу помочь разобраться, а вот Жасмин — непонятно, как ее разыскать на районе, и даже если разыщу, она ведь не захочет со мной говорить. И что будет, если я их приведу туда? Они узнают друг друга, обрадуются, обнимутся? Скажут, спасибо тебе, мы жили и ждали, когда это произойдет.

Конечно, меня все эти годы волновало, почему я не нахожу на картинках себя. В книге про царевну было много персонажей, но ни один на меня даже отдаленно не походил.

На следующий день Ласло сказал, что его скоро снова закроют и посадят на колеса. Он уже достал и отца, и мачеху, и всех вокруг. А он не хочет возвращаться в дурку. Там рыб по венам пускают. А он умеет делать из проводов для капельниц разных животных.

Еще Ласло рассказал, как ходит по больничным коридорам. Теми же маршрутами, что здесь. Завод, лес. Там внутри коридоров есть и свои новостройки, и свои гаражи. Просто все не такое просторное.