Читать книгу 📗 "Чистенькая жизнь (сборник) - Полянская Ирина Николаевна"

— Позавчера утром я была здесь. Дверь была открытой.

Он недовольно взглянул на меня.

— Да, тогда мне нездоровилось.

Этим он дал понять, что надо сменить тему разговора.

— А что мне теперь делать?

Он удивленно посмотрел на меня и улыбнулся.

— Садись.

И нужно же мне было задать такой глупый вопрос!

— Я хочу сказать, может быть, тебе нужно что-нибудь постирать или приготовить?

— Тебе что, делать больше нечего?

— Нечего.

Заза взял со стола кисть и начал чистить ее.

— Тогда раздевайся, а я буду рисовать. У тебя красивое тело.

Будто защищаясь, я скрестила руки и съежилась. Мне захотелось найти в его словах что-то непристойное, чтобы разом все оборвать и уйти отсюда. Но сказаны они были так буднично, словно он просил открыть окно. И все-таки я не сдержалась.

— Заза, ты за кого меня принимаешь?

Он улыбнулся.

— Ты мне сама сказала, что ты — Нино, но теперь ты больше похожа на Жанну д’Арк.

— Да, я Нино, а не Додо!

— Какая разница!

Меня бросило в жар от подобного хамства: неужели он действительно не видит между нами разницы?

— Разница в том, пойми же ты, наконец, что я не перед каждым раздеваюсь!

Он насмешливо посмотрел на меня и, приблизившись, взял за подбородок:

— Малышка, я ведь тебя не просил приходить сюда…

На этот довод мне нечего было сказать. Я отвела его руку, взяла сумку и вышла. Он рассмеялся мне вслед.

Я была унижена. Чем же меня так притягивает этот выродок? Тем, что красив? Нет. Может быть, во мне говорит жалость? Нет. А может быть, это простое любопытство? Нет. Тогда, любовь? Нет, нет, нет!

Глаза мои были полны слез, и я ничего не видела перед собой.

— Нино! Что случилось, Нинико?

Взмах ресницами — и слезы уже катятся по щекам. И будто становится легче.

— Что случилось? Все, все случилось!

— Что все? Что с тобой? — Мери, самая близкая подруга, трясет меня за плечо.

— Нет, ничего, это я просто так…

— Тогда почему ты плачешь на улице, скажи мне.

Я прижимаюсь к Мери, как обиженный ребенок к матери.

— Я люблю Зазу… Люблю…

Мери смеется.

— Чтоб тебе пусто было! Как ты меня напугала! Пойдем ко мне, и ты все толком расскажешь.

Мери махнула рукой. Зеленоглазое такси, затормозив, окатило нас с головы до ног водой из лужи.

Мери некрасива, но привлекательна. Хотя, может быть, она и красива, но ее слишком умные глаза и слишком серьезный вид всегда отпугивают мужчин. Она действительно умна. И, наверно, потому не очень счастлива. Внешне она кажется равнодушной. Но между тем она любит всё и всех.

Меня она выслушала молча. И, подумав о чем-то, спросила:

— Как ты думаешь, он много курит?

Я пожала плечами, меня волновало совсем другое.

— Может, это не мое дело, но я посоветовала бы остановить свой выбор на Гиви. Он неплохой человек.

— Легче всего давать советы, но скажи, что бы ты сделала на моем месте?

Мери не ответила, потому что в дверь позвонили. В комнату вошла ее мать и попросила выйти нас к гостям. Но я не осталась.

— Нино, пойдем завтра к морю, — предложила Мери. Она знала, что я очень люблю море.

Я медленно вхожу в воду, пригоршнями обливаю ноги, живот, руки, спину. Озноб пробегает по телу, я смеюсь. Окатываю Мери водой и ныряю. Я не плыву, я ласкаю руками волны, и они отвечают мне тем же. Я переворачиваюсь на спину и снова погружаюсь в воду, чтобы проникнуть в ее тайны. Наконец мы выходим из воды и ложимся на песок: я на спину, она на живот. Солнце не уступает воде в ласке. Доносятся чьи-то голоса, но они очень далеко. Дальше, чем солнце. Вдруг:

— Заза, хочешь покататься?

Мой взгляд скользит и останавливается на знакомом, желанном теле. Мери смотрит на меня:

— Это он?

Я не отвечаю, поднимаюсь и не оглядываясь иду назад, в море. Я не слышу, но чувствую, что кто-то плывет за мной. Силы мои на исходе.

— Ты здорово плаваешь, малышка.

Он подплывает ко мне.

— У меня есть имя, и, по-моему, неплохое.

— Ты сердишься на вчерашнее? Вообще-то и ты птичка хоть куда.

— Прошу прощения.

— Давай разрешим наш спор. Нырнем, и, кто дольше продержится под водой, тот и будет прав.

Я улыбаюсь и в знак согласия киваю головой. Я надеюсь на свои легкие.

— Один, два, три!

Я делаю глубокий вдох и ныряю, ожидая победной минуты. Но вдруг под водой я чувствую прикосновение рук к моему телу.

Я не могу противиться, потому что его тело, которое прижимается ко мне, его губы, которые нежно касаются моих, его руки, которые обручем обвили меня, теплее в сто, нет, в тысячу раз моря и даже самого солнца.

На берегу Заза останавливает меня.

— Нино, ты придешь ко мне вечером?

Я сразу сникаю. Молчание — знак согласия, но на отказ у меня нет ни сил, ни желания.

Только сойдя с автобуса, Мери заговорила:

— Могу я тебя о чем-то попросить?

— Да.

— Не обманывай Гиви.

— Этого у меня и в мыслях нет. Ты ведь знаешь, как все произошло, и к тому же тогда я еще ничего не решила.

— А теперь? — улыбнулась Мери.

— Теперь я решилась.

— Что ж, тебе виднее. — Мери обняла меня и поцеловала. — Если я когда-нибудь буду тебе нужна, то ты знаешь, как меня найти. Ну, счастливо!

Я стояла на вокзале, до дому было далеко, но все-таки я отправилась домой пешком. Сейчас мне не хотелось встречаться с кем-нибудь из знакомых, и поэтому я свернула на узкую улочку. Вошла в телефонную будку, сняла трубку и задумалась.

С будкой поравнялся пожилой мужчина. Вернее, подкатил к ней: ниже меня ростом, живот, словно у беременной женщины на девятом месяце. Фу, какая мерзость! Наверное, он уверен, что достиг в жизни всего, о чем только может мечтать человек, и теперь ему осталось лишь набить пузо изысканной едой, завалиться на тахту и переваривать съеденное. Безусловно, он старается хорошо выглядеть: на нем аккуратно выглаженные брюки из дорогой ткани, импортная рубашка, новые, начищенные до блеска туфли. Но и это не может скрыть его уродства. Кажется, пот въелся даже в кожу его башмаков.

Несколько раз я набирала по две цифры и вешала трубку. Наконец уступила ему место у телефона.

— Звоните. Мой номер занят.

Он долго говорил, кричал в трубку и, неожиданно прервав разговор, выскочил из будки и побежал, смешно перебирая ногами.

Я позвонила Гиви на работу. Трубку взял он сам, но, видимо, ничего не слышал, и поэтому мне пришлось кричать.

Я просила его зайти ко мне после работы. Он пообещал, и действительно, ровно в четверть восьмого был уже у меня. Гиви улыбался, ему предстояло продвижение по службе, и он искрение радовался этому.

Я разогрела обед, накрыла на стол. Скоро пришла мама, и мы сели обедать. Мама и Гиви ели с аппетитом, мне же кусок в горло не лез. Я хотела разлить в рюмки коньяк, но Гиви прикрыл свою ладонью.

— Нет, мне не наливай, я за рулем.

— Тогда сама выпью. — Я придвинула рукой рюмку к себе и выпила.

— С каких это пор ты пристрастилась к спиртному? — засмеялась мама.

— А мне это и сейчас не нравится. — Я выпила еще одну. — Просто я не пила с тех пор, как мы были на фуникулере, помнишь, Гиви?

— С того дня прошло не так уж много времени.

— Да, не больше десяти дней, но за этот короткий срок произошли существенные изменения, и в первую очередь со мной. — Следующую рюмку коньяка я пила медленнее.

— Почему ты говоришь загадками? Я не понимаю тебя. — Мама заволновалась.

— Мама, я пригласила Гиви для того, чтобы извиниться перед ним за одну-единственную ложь. А сейчас я не могу уже лгать.

И я рассказала обо всем, что произошло в тот памятный для меня день. Закончив свой рассказ, я взглянула на них. Гиви, уставившись в тарелку, ковырял в ней вилкой, мама смотрела на меня расширенными от изумления глазами, которые стали больше, по крайней мере, раза в три.