Читать книгу 📗 "Столица - Менассе Роберт"
Объединению грозил развал. Оно переживало серьезнейший кризис с момента основания. Много лет Флориан Зусман, глубоко убежденный в пользе этого проекта, поддерживал его и, разумеется, был готов нести ответственность. Нечего ворчать, надо нести ответственность — таким принципом руководствовался и его отец. Кто создает предприятие, идет на риски. Как, сознавая ответственность, можно оценить их и рассчитать? Флориан хорошо помнил время, когда родители после ужина подолгу сидели за столом и с серьезными лицами взвешивали шансы и опасности, какими чревато вложение денежных кредитов в концессионную промышленную бойню. Долги могут привести ферму к краху, но трусость перед этим шагом тем более могла погубить ее. Существовал рискованный шанс, но не было шанса «действовать наверняка». Родители сидели и считали, формулировали возражения и тотчас же находили аргументы против этих возражений, бросали на одну чашу весов сомнения, а на другую — надежды, нет, сомнения против сомнений. Флориан слушал, странно, что родители не отсылали его в постель, возможно, отец полагал, что наследник может спокойно все это послушать, тогда как младший, Мартин, лежал на диване и читал, пока не засыпал и мать в конце концов не относила его в кровать… нет, не так уж и ласково… заталкивала в кровать.
«Боги, гробницы, ученые» [107]. Флориан удивился, даже растрогался, что вспомнил название книги, которую брат тогда читал и перечитывал, меж тем как он, Флориан, сидел и слушал, как родители обсуждают, за что могут и должны нести ответственность. Тогда. Долгими вечерами.
Флориан ехал медленно. У него достаточно времени. В Будапеште надо быть вечером, сейчас только-только миновал полдень, а он уже в двадцати километрах от Никкельсдорфа, от австрийско-венгерской границы. Он ехал словно в трансе, на автодрайве, под тихую музыку из приемника, региональная программа, народные шлягеры, то и дело прерывавшиеся рекламой: «Как же мне хочется быть трюфельной свинкой», — квакал один голос, а другой, звучный, отвечал: «Да ладно, Свинушек, тебе не кажется, что наша картошка куда вкуснее? Давай, крестьянин, хрюкай. Ты ж мой картофельный свинушок. А я тогда тоже особенный? Само собой».
Флориан выключил радио.
В ту пору, когда отец, мелкий крестьянин-свиновод, расширял почти нерентабельную ферму, перестраивая ее в промышленное предприятие по откорму и забою свиней, он решил участвовать и в представительствах интересов. И уже вскоре занимал посты в отраслевых объединениях и в Австрийском крестьянском союзе. Нельзя дожидаться, пока они что-нибудь для нас сделают, надо действовать самим, говорил он. Что ж, он мог высказывать свое мнение, но не мог улучшить положение отрасли, а тем паче остановить падение цен. И сделал ставку на массу, чтобы при постоянно уменьшающейся разнице между доходами и расходами оставаться в выигрыше. Дальнейшие инвестиции увеличивали долговое бремя, но увеличивали и оборот. А это увеличивало отцовское влияние в организациях. Любопытно, думал Флориан, случалось ли его отцу, человеку все более нервному и раздраженному, порой в спокойный час задаваться вопросом, существует ли путь назад, к той точке, где необходимость и свобода находились в равновесии, где усилия и прилежание вознаграждались удовлетворением и надежностью. Вероятно, нет. Бывают пути, ведущие лишь в одну сторону, без возможности повернуть вспять. Как эта автострада, по которой он не спеша ехал сейчас, и коль скоро здесь его караулит опасность, то лишь в виде машин, выехавших на встречную полосу.
Потом Флориану неожиданно пришлось занять место отца. Взять ответственность на себя. И он обнаружил, что ему этого мало. Необычно для сыновей сильных отцов. Но очень скоро он сообразил: чтобы спасти созданное отцом, ему нужно больше, причем сразу много больше. Австрия вступила в ЕС, и национальные представительства интересов долгое время не понимали, что угодили в ловушку. Они защищали национальный рынок, существовавший теперь только в головах старых функционеров, уютно устроились в системе субсидий, но она вела не к справедливым ценам, а — при растущих бюрократических расходах — к зависимости от подачек, для которых среднесрочно не было даже гарантии, не существовало и плана на будущее, когда перестанут действовать переходные постановления, согласованные на переговорах о присоединении к ЕС. Он помнил совещание в Вене, в Федеральной экономической палате, где обсуждали стратегии для производителей свинины. В ту пору Флориан был молод и еще весьма нерешителен. Отцовские «башмаки» ему жали. Удивительно, недоумевал он, как враждебно реагировали старые функционеры, когда он задавал вопросы — будто он не задавал вопросы, а ставил все под вопрос, в первую очередь их, хозяев погибшего мира, князей Атлантиды.
Он был наивен, но самое важное уразумел: ему необходимо большее, с национальными отраслевыми объединениями в новых европейских условиях вперед не продвинешься. Тогда он и примкнул к Объединению европейских производителей свинины, к ЕПС. И вот уже год был там председателем.
Его обогнала полицейская машина с включенной мигалкой и сиреной, затем еще одна. И наконец «скорая помощь».
Раз в год представители ЕПС собирались в одном из европейских городов на трехдневную общую конференцию. На ней выбирали нового председателя или подтверждали полномочия действующего. Обменивались опытом, обсуждали противоречия между европейскими директивами и особыми национальными установками, составляли каталоги требований к европейским правительствам и к Комиссии, осматривали местные предприятия, и каждый год была главная тема — на сей раз «Европейская внешняя торговля свининой».
В этом году с приглашением на ежегодную встречу выступила венгерская секция. Ответом была шумиха в Объединении и еще на этапе организационной подготовки конференции — организованное сопротивление. По уставным и политическим причинам. По уставам ЕПС один представитель приглашающей страны входил в правление ЕПС. Венгрия же подвергалась теперь политическому остракизму, поскольку венгерское правительство хладнокровно экспроприировало европейских свиноводов, которые после Поворота размещали в Венгрии инвестиции и участвовали в венгерских предприятиях, и до сих пор попросту пренебрегало письменными напоминаниями Еврокомиссии о необходимости занять определенную позицию касательно нарушений европейского права, а в итоге и призывом в определенные сроки ликвидировать означенные нарушения. Образовалась фракция, требовавшая бойкотировать Венгрию. Голландцы и немцы — вот кто в первую очередь решительно настаивал провести ежегодную конференцию в другом городе, они предлагали Мадрид, поскольку спрос на свиней пород серрано и иберико стремительно возрастал. Австрийцы, итальянцы и румыны, напротив, считали, что конференцию тем более надо проводить в Венгрии, чтобы однозначно продемонстрировать: ЕПС намерено само защищать интересы своих членов в Венгрии.
Пошел дождь. Флориан Зусман взглянул на дисплей навигатора: до границы всего десять километров. И снова вой сирен, мимо промчалась еще одна «скорая».
Флориан как председатель приложил немало усилий, чтобы предотвратить развал ЕПС и достичь компромисса между лагерями. Компромисс был шаткий и, по сути, состоял из заявлений о намерениях, которые как раз и будут обсуждаться на конференции. Но, что ни говори, компромисс есть компромисс, и конференция могла по плану состояться в Будапеште. Хозяйка, венгерская секция, заявила о готовности подписать общую ноту протеста венгерскому правительству — посмотрим, вправду ли подпишет. Ведь крупные венгерские производители свинины заработали на ренационализации предприятий, с другой же стороны, теперь они были недокалиталиэованы, и экспорт венгерских свиней породы мангалица сократился почти на 25 процентов. Однако это и была главная тема конференции нынешнего года.
Флориан Зусман не опасался, что его могут сместить с поста председателя. Как-никак ему удалось найти временный компромисс, что признали все без исключения, и до сих пор никакой альтернативный кандидат о себе не заявлял.
