Читать книгу 📗 "Дождись лета и посмотри, что будет - Михайлов Роман Валерьевич"

Ласло сразу же сказал, что это история болезни. Человек, пытающийся выращивать золото, заразился чем-то. Захваченный дом — это его тело. У него днями случались приступы, а по ночам он нормально или даже приятно жил. Сказка довольно страшная, и ее концовка особенно, она о том, что никто не знает, умер ли он днем от приступа или ночью в сладком сне. Скорее всего он отравился солнцем, пока пытался сделать золото.

Вторая сказка была про то, как жители города однажды проснулись и увидели, что выпал черный снег. Он настолько пачкал все, к чему прикасался, что люди перестали выходить из домов, чтобы не загрязнять свои жилища. Запачканная снегом одежда не отстирывалась, никакие шампуни и стиральные порошки не помогали оттереть черные пятна на полу и стенах. Вскоре люди стали замечать, что этот снег растворяет в себе цвета и оттенки, все краски, существовавшие в городе, начали терять яркость, темнеть. Десять страниц о том, как жители города пытались очистить улицы от снега. Ни у кого ничего не получалось. Когда уже город весь потемнел, даже свет уличных фонарей и окон стал мрачным и тяжелым, пошел дождь. Дождь шел несколько недель, пока от снега не осталось и следа, и весь город очистился. Всего одна картинка. Без людей. Тусклый город, заваленный копотью.

Ласло сказал, что это про эпидемию. Люди не нашли лекарств, природа сама ее смыла. Надо показать Эдуарду Петровичу, он точно все поймет.

Третья сказка оказалась совсем странной. Плавно падающие перья от растрепанной подушки. Перемещения туда-сюда. Колышущая на легком ветру занавеска. Фрегаты с нежными парусами. Люди взбираются на палубу, ребенок держит клетку с голубями. Приюты тишины. Скользящие взгляды, поглаживания рук руками. Кипарисовые масла, дегустация вин. Порхающая одежда. Семь страниц такого ощущенческого бреда. Без единой картинки. И на сказку не похоже совершенно.

Ласло сказал, что это как раз про панические атаки. Вообще похоже, что вся книга заполнена зашифрованными болезнями.

Остальные сказки оставили на следующие дни. Можно читать по три за вечер, обдумывать.

3 октября. Проснулся от голоса Мазая. Он ворвался в комнату и спросил, что горит. Побегал по комнате, посмотрел в окно, выбежал в коридор. Через несколько секунд вернулся, сказал «иди сюда, студент, смотри». Я вышел, прошел к ванной. Там стоял Ласло и жег книгу. От нее исходил зеленый свет, она горела ярко и спокойно. Мазай спросил, какого хрена. Я ответил, что не знаю. Только хату не спалите. Хорошо.

Ласло аккуратно собрал весь пепел, стряхнул его в мусорное ведро, вымыл ванну. Мы сели на кухне и молча уставились друг на друга. Он первым прервал молчание, сказал, что сам не знает, почему так сделал, просто проснулся и понял, что эту книгу надо сжечь. Теперь жаль, что так вышло. Книга явно ценная, надо было показать Эдуарду Петровичу.

Сжег и сжег, немного неожиданно, но никаких обид.

14 октября. Утром у соседей громко играла музыка. Донт лет ми гоу донт край тунайт. В коридоре послышались шаги. В комнату заглянул Мазай. На пиджаке, солидный, необычный. Сказал, чтобы мы с Ласло собирались, и чтоб построже и потемнее оделись.

— Куда едем?

— На людей посмотрите.

В коридоре стояла тетя Марина с большим букетом темных роз и еще два четких человека. Все в строгой одежде.

Мы запрыгнули в одну из двух черных машин и погнали по мелкому дождю. Спросил, где Толик. А Толику нельзя публично палиться, он депутат, мы за него съездим.

Через полтора часа напряженных пробок, подъехали к кладбищу. Там стояло уже штук двадцать похожих черных машин. Около них крутились похожие люди, крепкие, все в черном. Мазай вышел, хихикнул, глядя на них, кивнул нам, чтоб шли за ним.

Поймал себя на мысли, что первый раз в жизни оказался на похоронах. И так вышло, что не знаю, кого хоронят. Даже имени не знаю. Скорее всего, какого-то высокопоставленного бандита.

Мы с грустным видом шли с Ласло рядом с Мазаем, тетей Мариной и еще двумя помощниками Толика, за нами и перед нами шли люди с венками, букетами. Ближе к могиле народ сгустился, стало уже не протолкнуться, мы остановились.

По земле были разбросаны лепестки роз, кто-то плакал, кто-то вздыхал.

Мазай поднял брови, смешно надул губы, поглядел на Ласло, затем приблизился и тихо спросил:

— Слушай, братан, посмотри на людей внимательно.

Ласло сосредоточенно посмотрел по сторонам. Человек двести по прикидке. Много похожих друг на друга, и по телу, и по эмоции.

— Скажи, братан, есть тут крысы?

Я даже не понял, всерьез ли он это. Чисто спрашивает в прикол, или реально решил проверить Ласло как оракула.

Ласло застыл, смешно выпучив глаза, простоял так пару минут, а затем еле заметно кивнул в сторону суетившегося черного человека. Мазай резко взглянул на него, изменился в лице, улыбнулся во весь рот, стукнул Ласло по плечу, и в миг вернулся в грустное состояние, как будто всего этого разговора не было.

Мы дождались своей очереди, подошли к свежей могиле, тетя Марина положила букет к сотне таких же, пошли обратно.

Как вышли за кладбищенский забор, Мазай крепко приобнял Ласло.

— Братан, я все не мог понять, ты просто раненный на голову или реально мазу просекаешь. Не ссы, все разложится.

С этого дня Мазай начал таскать Ласло с собой почти на все встречи. Ласло возвращался и рассказывал. Встречи с бизнесменами, политиками, воровские сходки, обсуждения планов. Порой было жутковато оттого, что я все это слушаю и узнаю.

— Ничего, что ты все это рассказываешь?

— Ничего, Мазай в курсе, сказал, что только тебе можно, а больше никому. Так и сказал, своему кенту-студенту ты все равно расскажешь, а вот если из нашей квартиры это куда-то уйдет, сам понимаешь.

Мазай после встреч советовался с Ласло, спрашивал, что он думает о людях, которых только что видел. У того, что сидел у стены, в полную луну взрывается голова, он плачет в ванне, засыпает от слез. А тот, что крутил пальцами банковскую карту, часто задыхается по утрам, не может проснуться, видит один и тот же эпизод из детства, как его душат подушкой.

Еще Ласло сказал, что у осени цвет белый, у зимы красный, у весны черный, а лета не существует.

12. Водопад

Отец достал кучу компьютерных игр, подгрузил их в свой компьютер и залип на месяцы. Мортал Комбат, игры-ходилки, поиски кладов. И особенно «Побег из Тюрьмы». Играл днями, а иногда и ночами, и хохотал. Обходил стражников, по теням раскидывал, где прятаться, перерезал колючую проволоку. Его порой настолько захватывало это занятие, что он издавал восторженные звуки, похожие на боевой клич, а также кряхтел и разговаривал вслух с персонажами из игр.

Интернет мне сходу показался беспонтовой шнягой. Отец показал, как он общается в цветастой комнате с двигающимися буквами. Под именем «Инженер». Зашифровался так, что никто не спалит. Молодец. Скоро достанем принтер, и я смогу распечатывать рефераты для универа. Конечно, этим и займусь.

Поджигателей завода нашли и закрыли. Оказалось, что это дядя Славик с друзьями. Добрый алкаш. Помню, когда был совсем мелким. Каждый вечер он возвращался с работы, с того самого завода, слегка покачиваясь, видел меня и отдавал честь как капитану или командиру. Никто больше ничего подобного не делал, только дядя Славик. Между нами происходила такая бессловесная игра. Потом он совсем посинел и превратился в слюнявую плавающую массу. Вообще, ему в тюрьме явно лучше, чем здесь, хоть покормят и присмотрят.

В час дня. Я сидел на кухне и крутил карты. Придумал тасовку «огород», с перебросками по грядкам. Окно находилось слева, в нем все виделось светлым. Возможно, было уже минут пять-семь второго. Случилось нечто. Будто я ехал в машине, и машина резко притормозила, вызвав тошноту. Или даже не в машине, а в мягком вагоне. Кухня за секунды качнулась и встала обратно. Так раньше было, когда укачивало в транспорте. Вроде только что было все хорошо, а теперь в глазах черные точки и тяжело дышать.