Читать книгу 📗 "Свои-чужие - Пэтчетт Энн"

Когда Франни загрузила в машину все необходимые припасы и приехала обратно, день уже клонился к вечеру. Она мельком увидела на главной веранде Лео, говорившего с кем-то у двери (девять человек к ужину? это уж слишком), где были остальные — бог знает. У заднего двора стояла блестящая серебристая «ауди»: видимо, Холлингеры приехали. Франни подумала, как хорошо было бы принять душ, а уж потом встретиться с ними, но все обернулось иначе. Она как раз начала носить коробки и сумки в кухню. На третьей «ходке» вошел Лео, а с ним — высокий молодой человек с длинной черной косой.

— Франни, — сказал Лео.

Франни поставила на стол тяжелую коробку, которую держала в руках: половину занимало вино, половину — крепкие напитки. В машине оставалась еще коробка вина. Франни оперлась руками о коробку, чтобы они не дрожали. Едва увидев нового гостя, она поняла, что натворила, сколь серьезную ошибку совершила, отдав другому человеку то, что ей не принадлежало. Она понимала и тогда, но ей было все равно. Лео так слушал, задавал столько вопросов, а потом попросил, чтобы она все ему рассказала еще раз. Ничто в ее жизни не могло сравниться с лучами его внимания.

— Господи, — сказал Элби. — Ты все такая же.

Франни и представить не могла, что он станет таким высоким и таким тощим. Одет в футболку без рукавов и какие-то штаны не по росту с бесчисленными карманами. Руки смуглые, мускулистые, кисти в татуировках. Это был одновременно ее брат и кто-то совсем незнакомый.

— А ты изменился, — сказала Франни.

И она ведь прекрасно знала, что рано или поздно Элби объявится. В первые месяцы после выхода книги она так и ждала, что он вот-вот вывернет из-за угла, но время шло и шло. А потом — она про него забыла?

— Как ты нас нашел?

— Я его нашел, — сказал Элби, указывая на Лео. — Выяснилось, что его найти проще всего на свете.

— Это приятная новость, — сказал Лео.

— О тебе я не думал, — сказал Элби, обращаясь к Франни. — Но в общем все сходится. Кто-то же должен был ему рассказать.

Они хотели пойти в конюшню скрести лошадей щеткой. Если они чистили лошадей и выгребали навоз из пары денников, Нед обычно разрешал им по очереди покататься на кобыле. Но Элби сводил их с ума. Что он делал такое невыносимое? Стоя перед ним сейчас, Франни не могла вспомнить. А может быть, он ничего такого и не делал. Может быть, просто кому-то из них пришлось бы присматривать за ним в конюшне, а никто не хотел. Он не был чудовищем, что бы они ему тогда ни говорили, на самом-то деле в нем не было ничего особенно ужасного. Он просто был маленьким.

— У Элби воняет изо рта, — заявила Франни, потом повернулась к нему. — Ты что, зубы утром не почистил?

Так все и началось. Холли нагнулась и понюхала воздух перед лицом брата. Закатила глаза.

— «Тик-так», бога ради.

Кэролайн взглянула на Кэла:

— Не помешает. Ты же знаешь, он никогда не чистит зубы. Не думаю, что он их вообще чистил с тех пор, как мы сюда приехали.

Кэл вытащил из кармана пластиковый пакетик. Там было четыре, четыре он ему и дал.

— Что, все? — спросил Элби.

— От тебя воняет, — сказал Кэл. — Не съешь, распугаешь лошадей.

Тут Джанетт вышла из комнаты. Она не объяснила, куда пошла, но остальные сказали, что ее надо подождать.

— Я хочу пойти! — сказал Элби.

Франни покачала головой:

— Эрнестина велела нам не расходиться.

Они дождались, пока он уснет. Это было недолго. Кэл отнес Элби в прачечную и оставил на полу под грудой простыней. Было воскресенье, Эрнестина готовила большой ужин. Она никогда не стирала по воскресеньям.

И вот, двадцать лет спустя, о том дне, большую часть которого Элби проспал, он прочитал в книге, с автором которой никогда не встречался, и теперь стоял здесь, в летнем доме актрисы. Франни покачала головой. Руки у нее заледенели. Никогда прежде ей не было так холодно.

— Прости меня, — сказала она.

Слова вышли без звука, и она их повторила.

— Я знаю, грош цена моим извинениям, но прости. Я совершила ужасную ошибку.

— И в чем ты ошиблась? — сказал Лео.

Он залез в коробку и вынул бутылку «Бифитера».

— Я себе налью. Никто больше не хочет выпить?

— Ты что, думала, я этого никогда не увижу? — спросил Элби. — То есть, может, расчет был и неплох — узнал-то я только сейчас.

— Я пытался ему все объяснить, пока тебя не было. — Лео плеснул джина в стакан. — Писатели получают вдохновение из разных источников. Одним дело никогда не ограничивается.

Франни посмотрела на Лео — хоть бы он сейчас взял стакан и ушел на веранду курить с гостями.

— Просто дай нам минутку, — сказала она. — Тут дело не в тебе.

— Разумеется, дело во мне, — возразил Лео. — Книга-то моя.

— Нет, я все равно не понимаю. — Элби ткнул пальцем в сторону Франни, а потом в Лео: — Как он-то впутался в мою жизнь?

— Это не твоя жизнь, — сказал Лео. — Это я и пытаюсь объяснить. Это мое воображение.

Элби взвился, как кнут, и с силой толкнул Лео обеими руками в плечи. Лео, вздрогнув, уронил стакан на пол, и на мгновение комнату заполнил пронзительный запах джина.

— Ты не понимаешь, зачем я пришел, да? — спросил Элби. — Ты хоть знаешь, каких усилий мне стоит не убить тебя сейчас? Я бы мог, правда. И если ты меня придумал, то должен понимать, что мне терять нечего.

Тут явно нужно было шагнуть к Лео, взять его за руку, но Франни вместо этого повернулась к Элби. Жертвой тут был Элби. Ее с Лео жертвой.

— Слушай, пойдем поговорим, — сказала она брату. — Давай выйдем и поговорим.

Лео отшатнулся, словно его ударили, и залился краской. Лео — который был ниже ростом, тяжелее и вдвое с лишним старше Элби, — клялся потом, что Элби действительно его ударил. Стакан покатился мимо его ног, чудом не разбившись.

— Я звоню в полицию, — заявил он.

Дышал он громко и неровно.

— Никто никуда не будет звонить, — сказала Франни.

— Какого черта, что значит «не будет»? — изумился Лео.

Через вращающуюся дверь в кухню вошла Марисоль, а следом за ней Эрик.

— Франни, где мои омары? — спросила она.

Франни сперва не поняла, о чем речь и почему Марисоль вообще до сих пор в доме, но потом вспомнила.

— Идем, — сказала она, не сводя взгляда с Элби.

— Ты вообще знаешь, сколько стоят омары?

Эрик тронул жену за плечо.

— Вернись в гостиную, — сказал он. — У них гости.

— Это мы их гости!

Марисоль была в изумрудно-зеленом шелковом платье, на шее — плоское золотое ожерелье. По случаю приезда Холлингеров она нарядилась к ужину. Холлингер был единственным, кто возвышался над Леоном Поузеном в писательской табели о рангах, пусть не все это признавали. Карьера Холлингера шла ровнее, победы его были крупнее. Ужин лежал на столе в разобранном виде, в коробках и пакетах.

— Джонас сказал мне, что ты погрузила их в машину. С ними что-то было не так?

Элби повернулся к Франни:

— Ты на них работаешь?

Франни выпустила плечо Элби и взяла его за руку:

— Нам надо идти.

— Кто это? — спросила Марисоль.

Марисоль, которую происходящее вообще не касалось, которую никто сюда не звал.

— Это мой брат, — ответила Франни.

— Никакой он тебе ни хера не брат! — рявкнул Лео так, что его голос разнесся над лужайкой.

Франни утром уже совершила ошибку, выйдя из дома без сумочки, и ошибку эту она не повторила.

— Оставайся тут, — сказала она Лео. — Все будет хорошо.

Элби взял бутылку джина.

— Ты с ним не уйдешь, — сказал Лео.

— Если я с ним не уйду, я приглашу его на ужин. И поселю в гостевой комнате наверху, идет?

— Я так скажу, — сказал Эрик. — Давай-ка отнесем гостям выпить. Марисоль, бери штопор и бокалы. Может быть, нам всем нужно просто сесть и выпить. Бери джин, — кивнул Эрик Элби, потом повернулся к Франни: — Холлингеры здесь. Приехали, пока ты была в городе. Просто выйди поздороваться.

Эрик пытался вернуть вечер в русло званого ужина. Ему, конечно же, невдомек, кто такой Элби, подумала Франни, он и про нее-то знает только, что она девушка Лео. Когда Лео называл ее своей музой, а он постоянно ее так называл, никому в голову не приходило, что он говорит буквально. История двух пар, поселившихся по соседству, и их жутких детей была для Эрика не более чем сюжетом романа. Франни хотела подойти к Лео, успокоить его, но Марисоль открыла дверь из кухни. Из прихожей раздались голоса — сколько же их было! «Добрый вечер! Добрый вечер!» Хлопали дверцы автомобилей, кто-то смеялся, и Ариэль звала отца.