Читать книгу 📗 "Сотник (СИ) - Вязовский Алексей"

Я не собирался изобретать на коленке сыворотку правды, нет. Это мне не по силам. Не собирался и прибегать к пыткам — мне этот человек не сделал ничего плохого, мне было его по-человечески жаль, и в каком-то смысле я надеялся спасти его от самого себя.

Из зиндана прибыл паланкин.

— Заносите! — приказал я своим людям.

Казаки подняли на руки усыпленного подмешенным в тюремную еду снотворным человека и понесли в дом. Там его раздели догола и принялись отмывать, используя ароматное мыло, а я смог внимательно его осмотреть. Он был молод, лет тридцати с хвостиком, но суровая жизнь наложила отпечаток на его лицо и тело. До своего падения Земан-шах провел все время своего правления в бесконечных походах — то вторгаясь в Пенджаб, то усмиряя мятежных братьев, то отправляясь на выручку своим вассалам на западе. Империя Дуррани трещала по швам, отваливалась область за областью, Герат и Пешавар не признавали власть Кабула — Земан сражался и терроризировал страну, безжалостно расправляясь с вождями племен. Потом пленение, пытки… Его густая черная борода украсилась серебряным прядями, у крупного носа залегли глубокие складки, сетка морщин у пустых глазниц недвусмысленно свидетельствовала о пережитых испытаниях.

Узника тщательно вытерли, умаслили кожу благовониями и занесли в комнату, уложив на мягкую кошму, когда он был готов вот-вот проснуться. По моему приказу, зажгли курильницы, расставленный по четырем углам. Характерный сладковатый запах гашиша перебивался ароматическими травами. С клеток с соловьями сняли платки, птичьи трели мне показались слишком громкими, и я попросил отнести птиц немного подальше. Зажурчала вода, падающая из желоба и стекающая по другому за пределы дома — приятный успокаивающий звук, который, к счастью, не перебивал скрип вала чигирима. В соседней комнате, где сложили дорогущие куски льда, укутанные соломой, под потолком заработала панхва, наполняя комнату с просыпающимся экс-шахом приятной прохладой.

К чему весь этот концерт? Мой расчет строился на том, что у слепца невероятно обостряется осязание и обоняние, а под воздействием дымящихся курительниц сознание будет замутнено. Можно сказать, что я усовершенствовал метод Старца Горы, причем моя задача была проще: я не собирался превращать Земана в федая-терминатора, мне было нужно только признание.

Экс-шах очнулся. Его руки беспокойно прошлись по обнаженному телу, по мягкому ворсу кошмы. Он приподнялся на локте, напряженно прислушиваясь. Я махнул рукой девушкам: раздался мелодичный смех от Зары и Марьяны — то приближающийся, то удаляющийся.

— Где я? — прохрипел узник. — Теперь вы решили мучить меня соблазнами, коих меня лишили?

Он рухнул обратно на кошму — похоже, слишком глубоко вдохнул дым от курильниц, от него могла закружиться голова.

— Пахнет розами, — вдруг мечтательно произнес Земан, поднося свои ладони к носу. — Соловьи! Как давно я не слышал их трелей! Девичий смех…

Он замолчал и принялся ощупывать своего тело.

— О, Аллах! Как здесь прохладно… Это так приятно. Я изнывал от зноя или трясся от холода в каменном мешке, куда меня засунули.

Узник растянулся на кошме, расслабив тело, предаваясь неге.

Настал момент моего выхода.

— Ты праведник? — загремел мой усиленный большим рупором голос.

Земан подскочил, уселся, завертел головой.

— Кто здесь? Кто говорит? — спросил он с испугом.

— Сам знаешь! Ты праведник? — замогильным голосом повторил я вопрос. — Каковы твои прегрешения?

Экс-шах поводил перед собой руками, но ничего, разумеется, не обнаружил. Не смутил его и мой арабский со странным для него акцентом. Его вообще уже мало что смущало, он не искал подвохов, ловушки, ему хотелось верить…

— Я попал в рай? Прохлада, вода, ароматы, девичий смех… Гурии? Меня отдадут в руки гурий?

— Гурии? Нет! Тебя ждут клейма на лбу, боках и хребте! Ты почувствовал запах рая, но он будет впредь тебе недоступен.

Земан упал на кошму и заплакал.

— Скажи, что я сделал не так⁈

— Зякат! Ты был честен со мной?

— Ежегодное пожертвование в пользу бедных? — удивился экс-шах. — Я делал его, не уклонялся, быть может, ошибался в подсчетах…

— Тебя ждет Ад, а в нем две огромные скалы. Одна прозрачная, как слеза, другая, еще большая, цвета крови. Они будут давить тебя. Давить, давить… Утаенный ишак превращается в слона, а драгоценные камни — в гигантские булыжники, падающие на спину грешнику!

— Кохинур и рубин Тимура? В них все дело?

— Конечно, грешник, именно в них! Ты же хотел купить себе с их помощью жизнь!

— Но у меня не вышло! — извиваясь на кошме как змея, взвизгнул Земан, рыдая и размазывая по лицу слезы.

— Не имеет значения. Было намерение! Верни их — и тогда ворота Рая для тебя распахнуться.

— Как же я могу их вернуть, если я умер?

Логичный вопрос, даже слишком — для одурманенного человека. Но у меня была заготовка ответа.

— Скажи мне, где они, и я найду выход.

Земан ответил без малейшей запинки:

— Я спрятал их в ручье на подъезде к крепости Ашика!

Фортуна мне улыбнулась! Джекпот!

* * *

Нетрудно себе представить, как все было.

Земан-шах потерпел страшное поражение от баракзаев в ущельях к северу от Кабула. Он отступает в столицу, но задерживается там ненадолго — надежды на продолжение борьбы нет, от него все отвернулись. Он берет самые ценные драгоценности и бежит на восток в сторону Джелалабада, чтобы через Хайберский проход и Пешавар, где его не ждет ничего хорошего, пробраться в Пенджаб, к Ранджиту Сингху. По пути заезжает в крепость своего подданного. Этот Ашик, местный владетель, обязан шаху жизнью и имуществом, он не откажет в приюте. Но привычка всем не доверять столь сильна в беглеце, что он решает припрятать алмаз и рубин поблизости от дома Ашика, чтобы наутро забрать, когда продолжит путь. У дороги бежит ручей, шах спешивается, говорит своим телохранителям, что хочет испить воды. Подходит к воде, пьет и незаметно укрывает оба камня на дне ручья. Алмаз словно растворяется, рубин послужит якорем, приметой, чтобы позже найти Кохинур. Никто даже вообразить себе не может, что две драгоценности, способные изменить судьбу династии Дуррани, две драгоценности баснословной стоимости, две драгоценности, несущие по преданию горе и несчастье их владельцам, уже больше года преспокойно себе притворяются обычной разноцветной галькой в ручье…

С тяжелым сердцем я разделил свой отряд на две неравные части. Меньшая, гребенцы с Зачетовым во главе, осталась охранять девушек и наш немудрящий обоз — участие милых дам в походе впервые вылезло в настоящую проблему. Большая под моим командованием отправлялась в короткую вылазку. И в мыслях не допускал броситься малыми силами и очертя голову на поиски шайтански дорогущих бульников. Сам уже был не рад, что влез в эту историю. И ведь не доверишь никому — пойди потом докажи, что камни были, если посланные Махмудом и Шуджей искатели решат их прикарманить! Пришлось самому. Естественно, поставив в известность обоих принцев — мол, забрезжил свет в конце туннеля. И чтобы у них не возникло желания навязать нам сопровождающих, поднял свою сотню в ружье, как только Земан проболтался и забылся в тяжелом наркоманском сне.

Отряд удачно вырвался из Кабула, никем не задержанный, и устремился на Восток. Пересекли долину, изрезанную тысячью каналов и арыков, частично подземных. Шли ходко, одвуконь, в давно уже отработанном ритме. Лошади за проведенные в столице дни хорошо отдохнули, отъелись. Они мчали нас снова в горы, и казалось, им передалось наше настроение, это чувство легкости и полета, когда ветер в лицо, и плевать на то, что будет дальше…

До крепости Ашика добрались через сутки, дорога одна, заблудиться невозможно, искомый ручей нашелся как по заказу — в единственном числе, с немногими удобными спусками. Быстро поделил отряд на охранников и глазастых, приступил к планомерному поиску.

Удача выпала Рербергу. Именно Женя рассмотрел на дне красный камень, покрытый арабскими надписями.